Михаил Маяцкий - Курорт Европа

Парадоксальность здесь кажущаяся. Наиболее ценимые профессии магического когнитивно-капиталистического треугольника «экономика – информатика – коммуникация» являются с точки зрения личных карьер одновременно и самыми динамичными, если не сказать суетливо подвижными. Именно в этих профессиях частота смены места работы, прерогатив, обязанностей и поприщ достигает рекордной скорости. Но именно в этой сфере некомпетентность особенно агрессивна (может быть оттого, что ни над кем от этого не течет?). Мобильность здесь и причина, и противоядие. Что-то не клеится? No problem. Попробуем другое, по-другому, в другом месте и с другими.

На противоположном полюсе процесса массы творцов-любителей захватили арены, некогда безраздельно принадлежавшие профессионалам – от макетирования книг до пения, фотографии и прочих искусств. Предустановленная гармония бдит, может быть, за тем, чтобы всемирно-историческое поражение труда компенсировалось всплеском любительской активности? Увы, отношение к досугу не изменилось: хобби люди занимаются по-прежнему ради удовольствия; хорош ли, плох результат – неважно. Главное не побеждать, а участвовать. Редко у кого хобби сочетается с безжалостной требовательностью к себе, со стремлением к виртуозности, к абсолютному мастерству, с утомительными упражнениями и упорным преследованием ускользающего идеала. Не-е-е. Так и удовольствие может пропасть, а ведь в нем цель.

Со своей стороны телефабрика звезд зазывает миллионы молодых на медийный Парнас. Любой подросток знает: что-что, а превращение Золушки в телепринцессу уж никак не может быть доверено любителям. Тут уж к делу привлечены подлинные профессионалы – маркетинга, рекламы, промоушена и прочего пиара.

А талант? Прощай то время, когда дар требовал еще и развития, ухода, заботы, совершенствования. Курортник, в которого превратился современный европеец, использует дар для терапии или для «внутреннего путешествия» как инструмент самопознания или бегства от быта. Работать над своим талантом, ковать свой стиль рассматривается теперь поэтому как непозволительное насилие над естеством, над спонтанностью, над святой и драгоценной аутентичностью.

Оставаясь законченным эгоистом, европеец разнообразит, тем не менее, свое общение, привилегированным местом которого уже не является место рабочее. Конечно, и Интернет сыграл здесь свою немалую роль, но и прежде, уже давно европеец стремился разрушить «естественные» (то есть навязанные) узы (кровь, соседство, работа), чтобы заменить их новым, избирательным, сродством. Так, новые художники сходятся на том основании и при том условии, что взаимно и добровольно признаются художниками. Однозначно полезный для личного творческого начала и для внутреннего самоощущения, этот тип связи распространяется и на области, где его воздействие менее благостно. Он начинает заражать и определенные области науки, которые под рев сирен рентабельности и самоокупаемости предпочитают установить более миролюбивый режим взаимной терпимости ассоциативного типа.

Завтрашняя Европа не будет континентом бездельников или, как говорят, «неактивных». Нет, нет и нет. Она станет, скорее, континентом художников, творцов. Свою лепту внесла в происходящее тотальная виртуализация реальности. Технология сделала творческий процесс доступным, кажется, каждому. Если для становления музыкантом требуется известное и длительное напряжение, то для провозглашения себя композитором никаких особых трудов не требуется. Знай себе запускай машину.

Да что жаловаться на депрофессионализацию? Мы, художники, друг дружку понимаем.

В общем и целом, прежняя трудовая этика заменена установкой скорее игровой, если не сказать игрока, авантюриста, открывателя. В новом месте работы привлекает уже не вызов, не возможность проявить себя или реализовать свои возможности, а – «опыт».

Естественно, что обращение Европы в мегакурорт, влекущее за собой новый передел зон влияния между трудом и досугом, будет сопровождаться и новыми социальными разломами, и новым неравенством. Совсем недавно иметь работу означало (в Европе) иметь определенный уровень жизни, определенный комфорт. Появление working poor и экспансия этой категории на некогда вполне хлебные профессии – еще одно доказательство того, что труд впал в социальную немилость. Сегодня изрядная часть среднего класса (действительного или мнимого) знакома с нищетой или резким снижением покупательной способности, со стрессом на работе, сверхэксплуатацией, психическим моббингом, постоянной угрозой увольнения и пр. В сочетании с религией заботы о себе и самопоклонением, присущим европейскому индивидуалисту, такая ситуация толкает его искать, как избежать трудового бремени: не посредством лени, воспевавшейся Лафаргом или Малевичем, а через творческое освобождение (оно же освободительное творчество). Непрестанно возрастающее число индивидов полагает себя «работниками зрелищных искусств», а зрелищем – всю совокупность их жизненных проявлений. Это занятие они считают основным, хотя оно еще не вполне освободило их от занятия вспомогательного (то есть собственно труда на жалованье).