Ну что тут спорить, тем более что дипломат был по-своему прав. Тем не менее, приехав в Кремль, я позвонил Борису Николаевичу и попросил о встрече. «Борис Николаевич, — схитрил я, — а ведь нас с вами обманули». «Как так?» — поднял брови президент. «А так: вы говорили с Козыревым о Чрезвычайном и Полномочном, а он не дает». — «Как не дает?» Я рассказал ему историю с коллегией. Борис Николаевич поднимает трубку телефона, где написано «Козырев». Прямая связь. Ни слова не говоря, не объясняясь, сурово так: «Это по поводу Костикова. Я же сказал, что Чрезвычайный и Полномочный». И хрясь трубку на место. Через 15 минут в мой кремлевский кабинет звонит помощник Козырева: «Вячеслав Васильевич, вышло недоразумение, вопрос улажен. Вы Чрезвычайный и Полномочный». Так что с тех пор и поныне ко мне можно обращаться: «Ваше превосходительство». Друзья в шутку так и делают…
— Но ваша дипломатическая карьера как-то очень быстро оборвалась…
— Не потому, что я оказался неспособным к дипломатической работе. Имею благодарность министра Евгения Примакова за высокое качество аналитической информации из Ватикана. Но дело в том, что мы, помощники президента, настолько были погружены в политику, настолько заражены ею, что сразу переодеться в дипломатический смокинг у меня никак не получалось. И приехав в Рим и вручив Иоанну Павлу II верительную грамоту, я сделал первый непростительный для дипломата шаг: сел писать книгу о своей работе в Кремле — «Роман с президентом». Тайны из этого я не делал, и слухи скоро доползли до Москвы. И вот уже из МИДа за подписью замминистра идет телеграмма: «…В дипломатической практике не принято, чтобы действующий посол писал о действующем президенте». Но это была еще не гроза. А легкие раскаты грома. А между тем и друзья, приезжавшие из Москвы, и жена предостерегали: будут неприятности. «Но почему?» — удивлялся я. У меня было внутреннее убеждение, что пишу-то я во благо президента, что хочу предостеречь. Ну и прочая наивная чепуха.
— Как же вы утратили кремлевскую бдительность?
— Не бдительность была утрачена, а резко менялась ситуация в стране. Из Ватикана московские события виделись не так ясно. А время катило к избирательной кампании 1996 года. Телевидение Гусинского в оценках ситуации столкнулось с телевидением Березовского. И я попал между двумя мощными олигархическими жерновами. «Медиа-Мост» Гусинского работал против Ельцина. НТВ прислало ко мне в Ватикан телевизионную группу. «Для хорошего интервью по поводу вашего романа». Журналисты знают, как это делается: записывается много слов, потом все это просеивается, шинкуется, переверстывается, а нередко и перевирается в зависимости от политического заказа. В результате от моего благожелательного в отношении Бориса Николаевича — так мне казалось из ватиканского далека — интервью остались одни фиги в кармане. Президенту, естественно, доложили. Возникла угроза немедленного отзыва. Министром иностранных дел к этому времени уже стал Примаков. Получаю телеграмму, подписанную замминистра: «Предлагаем вам вылететь в Москву первым же рейсом «Аэрофлота». Сурово! Не просто выехать, а первым же рейсом. Прощай, Ватикан, прощай, папа. Сказал жене, чтобы собирала вещи, и без всякого багажа в аэропорт…
— Получили сильную выволочку в МИДе?
— Не так все просто. Возникли нюансы. Резко отозвать посла без видимых причин в дипломатической практике считается оскорблением для принимающего государства. Примаков это хорошо понимал. Прихожу к Евгению Максимовичу в кабинет на Смоленской. Он мне: «Вынужден со всей строгостью сказать вам…» А сам улыбается своей неуловимой, таинственной улыбкой. Оправдываться в такой ситуации бесполезно, нелепо. «Вы поняли свою ошибку?» — «Все понял, Евгений Максимович...» — «Ну тогда и поезжайте обратно… Время покажет…» И я уехал и еще полгода дышал воздухом Рима, ходил по Аппиевой дороге. Немного работал. И если бы не повторное напоминание президенту от одного кремлевского «доброжелателя» о том, что Костиков-то все еще там сидит, я бы проработал в Ватикане полный срок.
— С Иоанном Павлом II общались?
— Посол в Ватикане присутствует на всех формальных богослужениях. Всегда есть возможность попросить об аудиенции. При мне завязывалась сложная интрига об организации встречи, так и не состоявшейся, патриарха Алексия II с Иоанном Павлом II. Так что посольский фрак надевать приходилось довольно часто. Кстати, о фраках. Оказалось, что Ватикан — это единственное место, где дипломатический протокол предусматривает фрак, а не смокинг. Жене еще в Москве сшили длинное темное платье, соорудили шляпку с черной вуалью. Мы с женой в шутку называли наряд донна Анна у гроба Командора. Вячеслав Зайцев, кстати, шил. А фрак пришлось покупать в Риме. МИД выделил специальные деньги, потому что хороший фрак — это дорого.
Читать дальше
