Эрик Лоран - Нефтяные магнаты - кто делает мировую политику

Человек, который вновь возвращается в свой дворец, дискредитирован. Я полагаю, что с этого момента он становится политическим шизофреником. Все его усилия и вся его политика направлены на избавление от опеки США при сохранении с ними самых лучших отношений. Возвращение шаха на трон сопровождается новой сдачей карт на нефть. «Бритиш петролеум» и «Шелл» сохраняют свое ведущее положение и контролируют, соответственно, 40 % и 14 % иранских концессий, но при этом опираются на правительство США. «Эксон», «Сокони», «Тексако», «Галф», «Шеврон» получают по 8 %. Это новое соглашение усиливает позицию американских акционерных обществ в Персидском заливе: отныне они обеспечивают 55 % продукции против 14 % в 1938 году.

Слушая шаха во время тех трех встреч, что я с ним имел, я заметил в его голосе и в его словах нечто похожее на желание убедить самого себя, некое тайное страдание, которое иногда прорывалось в беспокойном взгляде его глаз. Это был самодержец, возможно, даже диктатор, вероятно, плохо психологически подготовленный к этой роли.

Моя последняя встреча с ним состоялась в 1975 году, когда он проводил свой зимний отпуск в своем шале в Сен-Морице, превращенном швейцарской полицией и его собственной службой безопасности в укрепленный лагерь. Я терпеливо ожидаю около двух часов в отеле, расположенном рядом с обширной приемной, в обществе десятка людей — членов его двора и западных бизнесменов, то есть среди двух разновидностей придворных. В комнате царит полная тишина, прерываемая иногда тихими и краткими репликами. Мои встречи с несколькими государями и диктаторами навели меня на мысль о двух характерных чертах придворных: у них беспокойные глаза и они часто шушукаются.

У входа стоит охрана, и внезапное волнение возвещает о прибытии шаха. Все, кто окружает меня, подскакивают, как на пружинах, и склоняются, как автоматы, перед проходящим мимо них государем в лыжном костюме, несущим толстый анорак и черные лыжные брюки. Секунду спустя он поворачивает голову в нашу сторону и, не сказав ни единого слова, исчезает в своих апартаментах. Ожидание продолжается, и через сорок шесть минут меня вводят в его комнаты, где он встречает меня, уже одетый в пуловер с круглым воротом. Он кажется восхищенным тем вниманием, которое оказывает ему весь мир, и мне думается, что это смягчает глубокую рану, приоткрытую в признании, сделанном британскому журналисту Энтони Сэмпсону: «Мы были независимой нацией, пока Советы без предупреждения не вторглись в нашу страну [7] В 1946 г. Сталин на короткое время оккупировал север Ирана — регион, населенный азербайджанцами и богатый нефтью. Его войска ушли оттуда под совместным давлением американцев и британцев. , в то время как вы, британцы, заставили моего отца удалиться в изгнание. Затем до наших ушей дошел слух, что компания [«Бритиш петролеум»] нашла марионеток, людей, которые довольствовались тем, что щелкали каблуками по ее приказанию. Она предстала перед нашими глазами как некое чудовище, что-то вроде государства в иранском государстве». Я вижу сквозь окно крошечные хлопья снега, которые напоминают легкие пушинки, разметанные ветром. Секретарь шаха сидит на краю кресла, застывший и молчаливый, держа на коленях какое-то досье. Шаху нравится изъясняться по-французски, на языке, который он выучил во времена своей юности, проведенной в швейцарских колледжах в Женеве и в Цюрихе. Его суждения стали резкими, и он трактует события с презрением и высокомерием. В какой-то момент он говорит мне спокойным голосом:

— Через десять лет мы достигнем того же уровня развития, что и вы, англичане и немцы.

Я говорю:

— Но, ваше величество, чтобы этого достичь, потребуется много веков. Считаете ли вы десять лет реальным сроком?

Секретарь заерзал на своем кресле, а я замечаю во взгляде шаха, услышавшего вопрос, веселые искорки, до того как он отвечает безапелляционным тоном:

— Я в этом уверен.

Затем он говорит о слепоте Запада, который должен наконец поверить в то, что царствие дешевой нефти закончилось, и добавляет:

— Не забывайте, нефть — это благородный продукт, действительно благородный.

Он повторяет эти свои последние слова, затем умолкает на несколько мгновений, будто они, эти слова, навели его на размышления.

— Зачем требовать от стран-производителей, чтобы они расточали свое добро ради поддержания вашего благосостояния? Следует подумать о наших будущих поколениях и производить не более 8 миллионов баррелей в сутки.