Эрик Лоран - Нефтяные магнаты - кто делает мировую политику

Роджер Робинсон объяснил мне также, что продажи золота — это самый точный барометр советских затруднений. В 1980 году Москва продает 90 тонн желтого металла — обычный для нее объем — но в середине 1981 года продажи переваливают за 250 тонн. Финансовое бремя империи, расходы на войну в Афганистане, так же как и экономические внутренние проблемы, объясняют расширение этих сделок.

Россия остается главным, мировым поставщиком золота — наряду с Южной Африкой в эпоху апартеида. Официальная советская пропаганда постоянно обличает режим Претории, а тем временем советские и южноафриканские руководители регулярно встречаются — для того чтобы избежать пробуксовки цен на золото. Эти контакты чаще всего происходят в Лондоне.

Британская столица тогда служит прибежищем расположившейся в самом центре Сити, на Чартер Хаус стрит, 17, штаб-квартиры самого крупного горнопромышленного объединения в мире — «Англо-Американской корпорации», звездной туманности, состоящей из более чем тысячи компаний, расположенных на четырех континентах. Стоимость акций объединения и его филиалов составляет около трех четвертей стоимости Биржи Йоханнесбурга. Эта империя, собственность семьи Оппенгеймер, которая является не только мировым лидером в продаже золота, но также и контролирует через посредничество компании «Де Бирс» около 80 % мирового рынка алмазов.

Гарри Оппенгеймер в свои семьдесят два года сохраняет власть над своим объединением и право собственности на него, но доверил управление нескольким своим надежным сотрудникам. Он редко высказывается, говорит с недомолвками, и я был очень удивлен, когда в 1985 году он согласился встретиться со мной, чтобы дать большое интервью. Мы встретились в его лондонском рабочем кабинете, он одет в черную куртку и полосатые брюки. Этот маленький человечек с серо-голубыми глазами, взгляд которых одновременно кажется и вежливым, и отстраненным, признается мне: «Моя деятельность находится в сумеречной зоне, на стыке политики и бизнеса. Я думаю, — добавляет он с иронической улыбкой, — что люди покупают алмазы из тщеславия, а золото — по глупости, так как они не способны запустить в действие систему, основанную на чем-то другом. Откровенно говоря, между тщеславием и глупостью я выбираю тщеславие… Это намного лучше.

Тщеславие — очень подходящая основа для процветания». Циничный подход? Он с негодованием защищается: нет, это только прагматизм, который заставляет опасаться за мир, невзирая на странность некоторых альянсов. Я спрашиваю его, существует ли настоящая экономическая и коммерческая «Ялта» между его объединением и Советским Союзом в области добычи и продажи по всему миру алмазов и золота, как это подозревают? Он не отрицает существования между членами его управления и советскими уполномоченными контактов, которые он расценивает как «вежливые и регулярные». Миллиардер загадочно добавляет: «Это не просто формальное сотрудничество — у нас один и тот же способ действовать, смотреть на вещи. У нас одни и те же интересы».

Когда Белый дом узнает обо всех этих огромных продажах золота, главные лица в администрации Рейгана приходят к согласию относительно того, что следует ускорить экономическое удушье СССР.

2 января 1980 года, вслед за вторжением в Афганистан, Джимми Картер накануне своего ухода с поста президента сделал неуверенный первый шаг — наложил эмбарго на зерно и удобрения, предназначенные для СССР.

Два года спустя Рональд Рейган наносит роковой удар по энергетическим планам СССР, наложив эмбарго на продукцию, произведенную в Соединенных Штатах, необходимую для сооружения европейско-сибирского газопровода. Он дополняет это эмбарго еще одним — на этот раз на то, что производится по американским лицензиям в Европе.

Договор, который так противостоит планам республиканской администрации, — это контракт, подписанный Францией, Германией и Италией, предусматривающий ежегодную поставку Советским Союзом 8 миллиардов кубометров газа этим странам в течение двадцати пяти лет, а эти европейские страны, в свою очередь, поставляют необходимое оборудование для строительства 5500-километрового газопровода. Ставка для Европы, находящейся в кризисе, очень важна: 20 миллиардов франков плюс 20 миллионов рабочих часов на предприятиях этих стран. Но на условиях зависимости, неприемлемых в отношениях с Москвой, как считает американское правительство. Этот официальный аргумент скрывает главную суть. Природный газ, который идет из Уренгоя, с севера Сибири, до советско-чешской границы, ежегодно будет приносить СССР 32 миллиарда долларов в твердой валюте. «При таких доходах СССР, — как говорил мне позже один из высших американских чиновников того времени, — наша главная головная боль только бы усилилась, прямо до белого каления, это невыносимо». По словам Робинсона, для Каспара Вейнбергера, министра обороны, и Кейси, главы ЦРУ, мысль о такой возможности звучала как неотвязная мелодия.