Виктор Колкутин - Самые нашумевшие преступления истории

Может быть, дальше врачи возьмутся заум, и начнется настоящая работа? Увы, ничего подобного не происходит. 15.08.2011 г. с 13 часов отмечено повышение АД до 206/129 и до 8 утра 16.08.2011 г. артериальное давление регистрируется на уровне 160–170/94-100 мм рт. ст., а из препаратов для снижения артериального давления назначают только магния сульфат 25 % ине используются другие, более эффективные средства. Естественно, что длительная стойкая артериальная гипертензия приводит к ухудшению трофики мозговой ткани и прогрессирующему нарастанию гипоксии головного мозга, а это ухудшает течение черепно-мозговой травмы.

При стойкомуровне высокой частоты сердечных сокращений 117–129 никаких препаратов для нормализации этого показателя не назначено (вспомним исследования эксперта-гистолога Е.А. Киреевой — у И.А. Агафонова имелось серьёзное сердечное заболевание).

В 16 часов 06 минут введён 15.08.2011 г. Агафонову И.А. введён морфин с целью синхронизации с аппаратом ИВЛ (так указано в медицинской карте № 24129/011). У Агафонова И.А. в 08 часов 10 минут было зарегистрировано апноэ (остановка дыхания), с 09 часов 00 минут больной находился на ИВЛ. В связи с тем, что морфин блокирует дыхательный центр, этот препарат больным с апноэ не назначается. К тому же морфин не является препаратом для синхронизации с аппаратом ИВЛ. Простите за резкость, но данная ситуация напоминает мне попытку спасти утопающего, бросая ему не пенопластовый спасательный круг, а чугунную болванку!

Ознакомившись с заключением комиссии Российского центра и приданных им специалистов, которые не нашли никаких недостатков в оказании медицинской помощи, мне стало откровенно грустно. Вспомнился 66 сонет В. Шекспира: «.Мне видеть невтерпеж. над простотой глумящуюся ложь.». Ведь в описании статуса Агафонова И.А. в медицинской карте № 24129/011 от 16.08.2011 г. имеются значительные противоречия, вот главные из них:

— запись реаниматолога 16.08.2011 г. 07 часов 00 минут: «.глубокая кома, зрачки правый больше левого, фотореакции нет. Корнеальные рефлексы угнетены, реакция на боль слабовыраженная. Бабинский + с двух сторон. Менингеальный + умеренный.»

— запись осмотра в 09 часов 00 минут совместно с заведующим отделением: «. глубокая кома. Зрачки равны. Фотореакция живая. Корнеальные рефлексы живые без разницы сторон. Парезов, параличей нет. Бабинский отр. Менингеальные отр… Гемодинамиканестабильная: пульс 130 в минуту, АД 90/55 мм рт. ст. Проводится инфузия допамина 10 мкг/кг/мин.»

— записи в карте интенсивной терапии на 9 часов 00 минут «пульс 94 в минуту, АД 160/100 мм рт. ст.», допамин не применялся (в реанимационной карте записей нет).

— в записи нейрохирурга (время не указано): «Глубокая кома. Зрачки равны, широкие, без фотореакций. На теле двигательных реакций нет. Мышечная гипотония, арефлексия. Патологических рефлексов нет… По КТ (контроль) — выраженный отёк головного мозга, признаки аксиальной дислокации».

Те, у кого есть медицинское образование — попробуйте сопоставить всё это и попытаться ответить на вопрос: «Как у больного в глубокой коме в одно и то же время может быть и живая фотореакция, и отсутствие фотореакции?» И таким несуразицам нет числа! Все это — прямые показания к допросу врачей, уточнению реальной картины состояния данного больного для решения вопросов о полноценности его лечения. Указанные противоречия в описании статуса не просто значительно затрудняют оценку состояния И.А. Агафонова — они напрочь лишают дать этому состоянию объективную оценку. Я уже не говорю о том, что не указаны дата и время многих важных манипуляций, просто тихо молчу о том, что общий объём вливаемой жидкости в 7000 мл для больного с прогрессирующим отёком головного мозга и признаками аксиальной дислокации головного мозга является, мягко говоря, чрезмерным (особенно учитывая отсутствие назначения диуретиков).

Нет в медицинской карте никаких сведений и об усвоении питания больным.

17.08. и 18.08.2011 г. — это вообще финал-апофеоз! Осмотр больного И.А. Агафонова описан в 07 часов 00 минут, в 08 часов 30 минут осмотр зав. отделением, в 10 часов 00 минут — осмотр нейрохирурга, а дальше записи датируются 18.08.2011 г. в 14 часов 00 минут ив 20 часов 00 минут. Господа врачи не удосужились посмотреть, что в 4 часа 50 минут 18.08.2011 г. И.А. Агафонов уже умер. Кого же они тогда смотрели? А его ли они вообще лечили? Может быть, где-то есть какая-то иная, секретная медицинская карта, в которой всё правильно отражено и все назначения действительно соответствуют существующим стандартам? Не знаю. Сие мне неведомо. Впрочем, и комиссии, которая свидетельствовала о полном благополучии в лечении И.А. Агафонова тоже. Можно говорить о чем угодно, но я никогда не поверю, что в московской клинике больной может получить столь убийственное лечение. Была какая-то цель в этой цепи «медицинских странностей». А раз так — возникает другой вопрос: «Так может быть попытка (к счастью, не состоявшаяся) максимально наказать P.P. Мирзаева имела еще одну цель — сокрыть за его обвинительным приговором и все те медицинские безобразия, которые были совершены в отношении погибшего И.А. Агафонова, пришедшего в медицинское учреждение за помощью? А получается, что за. Нет, не буду договаривать. Версий много, а доказательств пока нет. Однако не перестаёт мучать вопрос — почему качество оказания медицинской помощи И.А. Агафонову (как в своё время и журналисту Д. Холодову) осталось вне поля зрения суда? Ведь для этого не нужно было привлекать сложную технику и дорогие реактивы — достаточно было собрать комиссию экспертов из тех людей, которые не гнут спину перед чиновниками Минздрава в угодливой позе: «Чего на сей раз изволите?» Глядишь, в следующий раз подобные инциденты не завершались бы страшным словом «летальный исход». Может быть, кто-то очень хорошо «попросил» не делать этого?