Максим Акимов - Преступления США. Americrimes. Геноцид, экоцид, психоцид, как принципы доминирования

Но еще забавнее звучит факт, что вал поношения и очернительского лая в отношении «сталинских репрессий» так и продолжает литься сплошным мутным потоком, оболганную советскую историю продолжают покрывать новыми слоями лжи, и это было бы уже смешно, коль не было бы так грустно, ведь вашингтонские американцы делали и делают гораздо более чудовищные и циничные акты репрессий и террора, создают тайные тюрьмы, применяют пытки, но мало того, они оправдывают свое прошлое и планируют новые, аналогичные действия. Снова и снова приходится замечать, что все похоже на жестокую комедию абсурда, когда любое зло, совершаемое во имя сохранения вашингтонского режима, заведомо оправдано, но любой факт из той же советской истории всегда будет освещен лишь с точки зрения «преступной природы советской власти».

После двух мировых войн, и особенно после появления ядерного оружия, которое по случайному стечению исторических обстоятельств попало в руки США, вашингтонский режим оказался в удивительном и глубоко неестественном для него положении одного из мировых лидеров, хотя сам-то он уверовал в то, что сложившееся положение не только естественно, но является частью того самого «предопределения». Незрелость, подростковость этого режима, отсутствие истинной нации, гуманистического стержня и многовековой традиции в его политическом сознании создали в мире такую ситуацию, при которой желторотый юнец получил возможность цинично поучать заслуженного ветерана и даже издеваться над ним.

В послевоенный период — когда русские в очередной раз доказали, что победить их в честной борьбе невозможно в принципе и что Россия, что бы с нею ни произошло, всегда остается силой, умеющей постоять за идеалы справедливости, способной в трудную минуту отвести этот мир от края пропасти, взяв на себя всю самую тяжелую работу, — наша страна представляла собой заслуженного ветерана, и накопленный за предыдущее тысячелетие нашей истории опыт и тяжелые испытания двадцатого века позволили нам быть тем родичем в семье народов, который отвечает за самые сложные и тонкие смыслы, который готов жертвовать ради сохранения равновесия в этом мире своими удобствами, сиюминутными вещами, что могли показаться важными многим другим народам, особенно таким меркантильным, как англичане и американцы.

Американская же «скороспелая черешня», американский субъект политики представлял собой именно подростка, не думающего о глубинных смыслах, не размышляющего даже о последствиях, а просто упивающегося тем положением, в котором случайно оказался по причине того, что «взрослые» нации попустительски проглядели раздувание его наглых амбиций, вернее, и сами оказались виноваты во многом. Германия запятнала себя позором нацизма, а Франция была разбита Германией, проиграла ей и сумела кое-как восстановиться, лишь прибегнув к чужой помощи. Англия же, понимая, что в споре двух эгоизмов — ее и американского — второй эгоизм победил, поскольку имел больше наглой молодой энергии, пошла на слияние с США, согласилась лечь под интересы вашингтонского режима, хотя и оговорив себе некую «почетную роль». Сущность английской политической традиции так никогда и не позволила англичанам стать по-настоящему «взрослой нацией», и Англия с новым азартом включилась в подростковые эксперименты вашингтонского режима, продолжая былые дела, заключавшиеся все в том же — в стремлении довлеть, унижать и грабить.

Однако после 1945 года ирония судьбы, этой извечной любительницы замысловатых сюжетов, создала поистине дьявольскую рокировку: англичане и американцы, присоседившиеся к победе России (и союза ее народов), почти случайно оказавшиеся в той компании, которая боролась на стороне добра и против действительного абсолютного зла, претендовали теперь на лавры, равные с ореолом настоящих победителей и достойных воинов, и этим обеспечивали себе некий моральный фундамент и роль нового мирового распорядителя.

Но облик их поступков и их умонастроения ни в какое сравнение не идут с тем, что было в умах и в сердцах у советских солдат, офицеров и генералитета. Можно говорить все что угодно, но невозможно поспорить с тем фактом, что для русских-советских эта война, как и весь послевоенный исторический процесс, был неким моментом истины, борьбой за настоящие максимы; русские жили и действовали с полной искренностью и верой в то, что они завоевывают свободу для себя и народов Европы, что сражаются с абсолютным злом. Для американцев и англичан же все было лишь игрой, очередной кровавой игрой, в которой они видели циничный интерес и нисколько не стеснялись признаваться в этом, сначала себе самим, а потом, спустя годы, и всем остальным.