М. Грашина - Языческий календарь. Миф, обряд, образ

«…На следующий день был назначен сбор войск, поскольку о Калан Май поэты поют так:

Именно в этот день, Калан Май, «Гвин маб Нидд сражается с Гуитиром маб Грайдаулом [23] Гвин Маб Нидд — прославленный во многих сказаниях владыка Аннуна, Король Иного Мира. Гуитир маб Грайдаул — не столь известный персонаж, Воин Нашего Мира. Пространные выдержки из книги Н, Толстого «Пришествие Короля», посвященные духу Бельтана и его мистерии, вынесены нами в Приложение к этой главе. из‑за любви к Крайддилад, дочери Лид да Ллау Эрайнта, самой величавой девы Острова Придайн и Трех Близлежащих Островов, и биться им до Страшного Суда», пишет один из известнейших современных филологов Николай Толстой в своем «Пришествии Короля». В этот день сражение Красного и Белого Драконов (два воплощенных тотема–покровителя двух великих народов, саксов и кельтов, настоящих и будущих владык острова Британии) наводит ужас на все земли… И опять мы видим мифологему битвы, причем с одной стороны в ней выступает нынешний обладатель земли, вполне земной персонаж, а с другой — Владыка с Той Стороны…

Вспомним, что в старину всякий пришелец, а особенно пришелец из‑за моря, был — в той или иной степени — посланцем Иного Мира.

В той же книге Толстого вот как придворный бард говорит о близости Того и Этого миров на Калан Май:

«…Но Калан Май не только время для того, чтобы плугу погрузиться в борозду, а кукушке куковать с ветки. Не только сынов человеческих охватывает волнение, но и тех, кто не из рода людского. Когда твои юноши и девушки будут плясать на зеленой траве перед твоей крепостью, на горных пастбищах и на лесных лужайках запоет свои колдовские песни и закружится в серебристой пляске Тилвит Тег, Дивный Народ.

Орды Аннона выбираются из своих подземных чертогов. Среди них мер твые, те наши праотцы, чьи подвиги вспоминают в пиршественных залах Тринадцати Королей Севера. Говорят, что они выходят из своих погребальных курганов и временами говорят с живыми. И те, кто умеет видеть, могут встретить их на закате или рассвете у бродов и границ, на перекрестках дорог и у изгородей…»

Сам сюжет книги Толстого разворачивается в таинственный день Юшан Май — в стылый предрассветный час взывали король Кенеу и его бард Киан к великому чародею Мирддину, похороненному под Чёрной горой; и восстал Мирддин, и прорицал будущее, и повествовал чудесную историю своей жизни.

Достоверно известно, что на Бельтан друиды устраивали огромные собрания и жгли костры в священных местах встреч; по принципу магического подобия, это могло быть и отражением изложенного в мифологических текстах, и в то же время могло лечь в основу священных преданий.

С другой же стороны, Бельтан — праздник, знаменующий собой пришествие светлой ипостаси бога Луга, праздник обновления, возрождения Света, прихода молодого Князя Солнца. Славянский Ярила, родившийся на Коляду и предстающий на колядских обрядах в виде мальчика, что в одной руке держит череп, а в другой — сноп колосьев, белокудрый и безбородый, является на своем белом коне в этот день, чтобы встретить свою королеву и вернуть земле ее плодородие. Кельтский Гури Золотоволосый возвращается из зимнего плена, чтобы царствовать прекрасные летние месяцы.

Здесь хотелось бы обратить внимание на важный образ кукушки, птицы–могильщицы, у кельтов настолько же принадлежащей Иному Миру, как и Сова (отсюда — народная примета по поводу «Кукушка–кукушка, сколько мне жить осталось?») и вспомнить, что третий день празднования Velykos у литовцев как раз и назывался Кукушкиным днём, или Маем (Geguzes).

Для людей Калан Май — праздник благоденствия и изобилия, когда наполняется корзина Гвиддно Гаранхира, «славного как дойная корова вод Придайна», и попадает в нее столько пятнистых лососей, сколько только могут съесть люди, и хватает всем. Для молодых же людей Бельтан — великий праздник любви, соединения сердец и молодого расцвета:

«Сердца страстных юношей и милых девушек тоже разгораются от волшебного прикосновения милостивого Гури, когда едет он, улыбаясь, по своей зеленой дороге, и желтые первоцветы рассыпаются по полянам, где тихо ступает его конь. И прежде чем закончится Калан Май, много юных найдут горячие и ждущие губы и теплые щеки, лежа в ракитнике на теплом склоне холма или таясь в туманных сумерках в рощице.