Борис Кравцов - Бегство из гетто - Заметки по поводу рукописи, оставленной в ОВИРе

«Блажен, кто верует…» Но сегодня уже вряд ли надо говорить читателю, что и «вселенский потоп», и Авраам с Саррой, и все «чудеса» Моисея, и пресловутые «десять заповедей», и многое другое, что составляет содержание многостраничных «священных книг» и христианства, и иудаизма, — плод мифологии древних народов, еще в глубокой древности умело препарированной и приспособленной клерикальными и правящими кругами для защиты своих эгоистических интересов, для того, чтобы, одурманивая простой народ опиумом религии, держать его в узде.

И я уже говорил, что не собираюсь просвещать читателя библейскими легендами и лишь следую Шполянскому — со злой иронией он развенчивает один из основных постулатов иудаизма и сионизма — «о богоизбранности евреев», их «историческом праве» на «землю обетованную». Здесь в значительно сокращенном виде пересказаны лишь две главы из двенадцати, составляющих эту папку, лишь 51 страница из 265 этой части рукописи.

Среди материалов Шполянского есть папка, в которую вложены две рукописи. Одну из них я условно озаглавил «План X», другую — «План Z». Это и есть план и своеобразная аннотация к нему.

Буду откровенен: и то и другое на первый взгляд впечатляет — широтой, так сказать, исторического «захвата» — от 1800 года до н. э. до 1978 года нынешнего века; детальной разработкой содержания глав, мастей, разделов с перечислением фактов и примеров, которые будут рассматриваться в них; числом фамилий и имен «маститых» сионистов, представителей разного рода антисоветских организаций — от потомков тех, кто жал из Советской России в двадцатых годах, до представителей так называемой «третьей волны», с которыми Шполянский лично встречался; империалист подрывных центров и организаций — от «Толстовского фонда», НТС, ОУН до «Свободы» и «Свободной Европы», где Шполянский бывал.

Калейдоскоп событий, дат, стран, городов, имен, фактов… И я предвижу вполне естественный и закономерный вопрос читателей: а почему бы просто не взять и издать рукопись В. Шполянского, вместо того чтобы пересказывать и комментировать ее?

В том-то и дело, что рукопись есть, а книги нет. Нет цельной книги — ни по форме, ни по содержанию. Нет анализа явлений и фактов — есть их перечисление. Нет глубины охвата событий — есть ее видимость, сопровождаемая общими и общеизвестными комментариями. И часто употребляемые выражения: «я думаю», «мне кажется», «надо сделать вывод» выглядят по меньшей мере претенциозно.

Об этом Шполянскому говорили многие: и редакторы, и журналисты, когда он предлагал свою рукопись к изданию. Говорил и я в беседе с ним, в письменном отзыве на книгу. Все замечания Шполянский воспринимал с плохо скрытым раздражением и все отвергал с ходу.

В этом — весь Шполянский, с его самомнением, самоуверенностью, переоценкой своих способностей и возможностей.

И все же «но» — то самое сакраментальное «но», с помощью которого следует отдать должное Шполянскому. Он написал все, что хотел написать, во всяком случае все, что перечислил в своем плане: 12 частей, 99 глав, 702 раздела! Только разработанные им, как я уже говорил, план и аннотация к нему занимают 176 страниц, а это же почти семь печатных листов!

И пусть это компиляция, пусть повторение общеизвестных и в основном чужих мыслей и выводов, но — последовательное и целеустремленное.

И если согласиться с оригинальным определением одного из писателей, что банальность — это всего-навсего истина, уставшая от повторения («два помножить на два равняется четырем» — это тоже банальность, но когда первоклассник самостоятельно приходит к такому решению, он — Эйнштейн!), так вот, если согласиться с этим определением, то Шполянский не устает повторять одну непреложную и открывшуюся ему на горьком и трагическом опыте истину: сионизм — от его «теоретических» истоков и до конкретной практики, воплотившейся в политике государства Израиль, — враг человечества, враг евреев.

Другое дело, что за это «открытие» он заплатил непомерно большую цену — лишился Родины. Если, конечно, допустить кощунственную мысль, что рядом со словом «Родина» можно поставить это слово — «цена»… Но об этом — ниже и специально.

Там, где события истории и современность проецируются на личный опыт Шполянского, там, где он пишет о том, что видел, пережил, с чем встречался, где он приводит свидетельства очевидцев — и тех, кто творит сегодня черное дело сионизма, и их жертв, одной из которых является он сам, — там мысль его ассоциативна, пафос обличения поднимается до публицистической остроты, оправданного и горького сарказма. У меня создалось такое ощущение, что он бьет наотмашь, как говорится, до последнего патрона, и все в цель — как расплата за свою исковерканную жизнь, как предостережение тем, кого эта расплата может еще настигнуть…