Эрнст Юнгер: Уход в лес

Это и есть тот пункт, в котором избирательный бюллетень совпадает с анкетой. При этом можно не брать на себя личную ответственность за поданный ответ, всё равно можно быть уверенным в том, что числовое соотношение сохранится. Как можно быть уверенным и в том, что те же два процента по законам двойной бухгалтерии проявляются и в других списках, кроме избирательной статистики, как, например, в списках имён заключённых тюрем и трудовых лагерей или там, где только Бог считает жертвы.

В этом состоит другая функция, которую ничтожное меньшинство исполняет для подавляющего большинства – первая, как мы видели, состояла в том, что это меньшинство придавало ценность и подлинность остальным девяноста восьми процентам. Не менее важно и то, что никто не хочет быть причисленным к этим двум процентам, на что наложено грозное табу. Напротив, каждому важно показать всем, что он отдал хороший голос. А если он принадлежит к тем двум процентам, то он будет скрывать это даже от ближайших друзей.

Дополнительное преимущество данного табу в том, что оно направленно также и против категории людей игнорирующих выборы. Отказ от участия относится к жестам того рода, что тревожат Левиафана, впрочем непосвящённые слишком переоценивают эту возможность. Всё это быстро пресекается в случае опасности. И тогда можно рассчитывать на почти поголовное участие в выборах, и при этом не сильно возрастёт и число проголосовавших вопреки ожиданиям спрашивающих.

В подобном случае избирателю будет важно, чтобы его видели в момент голосования. Если он хочет действовать наверняка, то он даже покажет бюллетень своим знакомым, прежде чем опустить его в урну. Лучше всего действовать сообща, и тогда можно будет предъявить свидетельства, что крестик стоял в нужном месте. Существует также множество других поучительных вариантов, которых добропорядочный европеец, если ему не довелось познакомиться с подобными ситуациями, даже не может себе представить. Так к фигурам, которые часто повторяются, относится обыватель, опускающий свой бюллетень со словами:

«Его можно было бы отдавать и открыто».

На что чиновник избирательной комиссии отвечает с благосклонной улыбкой Сивиллы:

«Да, конечно – но так не положено».

Посещение подобных мест способно заострить взгляд изучающего вопросы власти. Здесь можно приблизиться к одному из её нервных узлов. Впрочем, мы зайдём слишком далеко, если увлечёмся подробностями подобных учреждений. Достаточно если мы только рассмотрим фигуру человека, пришедшего на избирательный участок с твёрдым намерением проголосовать против.

Само намерение этого человека, скорее всего не так уж исключительно; его могут разделять многие, которых наверняка гораздо больше упомянутых двух процентов избирателей. Режиссёры же данного процесса наоборот стремятся убедить его, что он очень одинок. И это ещё не всё – большинство к тому же должно производить на него впечатление не только своим числом, но и знаками своего морального превосходства.

Можно предположить, что этот избиратель, благодаря своему здравому уму, сопротивлялся долгой недвусмысленной пропаганде, которая всё изощрённее усиливалась до самого дня выборов. Это было не так-то просто; прибавьте к этому, что волеизъявление, которого от него требуют, облачается в самые достойные формы; его просят участвовать в выборе свободы или голосовании за мир. Кто же не любит мир и свободу? Должно быть только нелюди. Уже одно это придаёт ответу «нет» преступный характер. Плохой избиратель подобен преступнику, крадущемуся к месту преступления.

Насколько же бодрее чувствует себя в этот день хороший избиратель. Уже за завтраком он получил по радио последний стимул, последнее напутствие. Вот он выходит на улицу, на которой царит праздничное настроение. На каждом доме из каждого окна свисают знамёна. Во дворе избирательного участка его приветствует оркестр, играющий марши. Музыканты одеты в мундиры, да и на самом избирательном участке хватает людей в униформе. Хорошему избирателю при таком воодушевлении вряд ли придёт в голову в кабинке для голосования проголосовать против.

Те же самые обстоятельства насторожат плохого избирателя. Он оказывается со своим карандашом перед комиссией в униформе, присутствие которой его смущает. Голосование проходит за столом, скрытым зелёной занавеской. Организация продумана досконально. Не похоже, что можно подсмотреть, куда ставит крестик избиратель. Однако совсем ли это исключено? Вчера ещё он слышал, как кто-то шептался, что бюллетени можно нумеровать на печатной машинке без ленты. При этом он должен быть уверен в том, что никто не подсматривает ему через плечо. Со стены огромный портрет главы государства все в той же униформе с неподвижной улыбкой взирает на него.