Леонид Млечин - Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина

Политик может этого избежать, если он ликвидирует негосударственные средства массовой информации, если он подавит оппозицию, если он заставит общество жить в страхе. Можно пойти по пути кубинского вождя Фиделя Кастро, который сказал, что в стране могут быть две партии: одна у власти, а вторая в тюрьме. Беда в том, что такое общество погружается в полную нищету, что и увидела наша делегация, побывавшая на Кубе.

Никакая власть не хочет, чтобы люди знали об ее ошибках, промахах, некомпетентности и непрофессионализме. И если нет независимого от власти телевидения, которое не покажет, что происходит в стране, то страна ничего и не узнает. Утонула подводная лодка, а мы ничего не узнаем, потому что нам не рассказали.

Когда у человека есть два глаза, он даже не подозревает, что этот оптический плюрализм позволяет ему видеть мир таким, какой он есть. Те, кто в силу несчастного случая лишились одного глаза, знают, как мгновенно и безнадежно искажается мир.

Как молодой политик, Путин не имел возможности осознать, что критика в средствах массовой информации — неотъемлемая часть нормальной политической жизни, что политик должен с этим смириться, что свобода печати имеет огромную ценность для государства.

Искушенный немецкий политик Франц Йозеф Штраус, который у себя на родине пользовался популярностью до конца жизни, на свои деньги издавал альбомы весьма нелестных для него карикатур и раздавал их гостям, справедливо полагая, что в свободном обществе это на пользу всем, а ему еще и дополнительная реклама.

Журналист Олег Блоцкий, исследовавший генеалогическое древо семьи Путиных, замечает: «По всему выходит, что нынешний президент России Владимир Путин — третий в своем роду, кто родился вне крепостной неволи». Автор восторженной книги о Путине, видимо, хотел обратить внимание на то, сколь недавни традиции свободы в России.

Эпоха Горбачева и Ельцина была слишком недолгой, чтобы эти традиции укоренились. Потому, наверное, так легко вернуть общество в управляемое состояние, когда люди охотно подчиняются начальству, не смея слова поперек сказать и соревнуясь в выражении верноподданничества. Люди готовы строиться в колонны и шеренги, не дожидаясь, когда прозвучит команда, а лишь уловив готовность власти пустить в ход кулак или что-то потяжелее.

Это, верно, куда более укоренившаяся традиция — всеми фибрами души ненавидеть начальство, презирать его и одновременно подчиняться ему и надеяться на него.

Генерал Константин Пуликовский, президентский полпред на Дальнем Востоке, перечисляя губернаторов, которые хорошо работают, с удовлетворением отметил: «Это государевы люди».

Но государя-императора у нас нет с февраля 1917 года. Люди принадлежат самим себе, а не императору. А губернаторы, избранные на свой пост, должны бы служить не верховному властителю, а своим избирателям. Но генерал 7Пуликовский, верно, об этом не знает, как и многие другие чиновники...

По существу, людей стали натравливать на средства массовой информации. Говорили: телевидение врет, журналисты врут... Но пожалуй, ни один журналист не врет так, как врут чиновники.

Для чиновников настали счастливые дни. Свободные средства массовой информации — это было единственное, чего они хоть немного, но боялись. Покажут, какие они есть, и стыдно будет, и начальство по головке не погладит. А теперь они ожили, они больше не боятся, потому что увидели: начальство мнением общества, которое выражается через средства массовой информации, больше не интересуется.

Как же объяснить позицию президента в отношении телевидения? Тут, похоже, есть что-то личное.

В определенной степени Борис Березовский и Сергей Доренко пожинают то, что посеяли. Березовский сам показал, как с помощью телевидения можно планомерно уничтожать политика — на примере Евгения Примакова и Юрия Лужкова. Путин не желает оказаться в их положении.

Но Путин вообще не привык к роли публичного политика, к тому, что каждый его шаг — как актера на сцене — обсуждается, оценивается, критикуется, высмеивается. Часто это кажется несправедливым: но я же думаю только об интересах государства, я работаю на пользу общества, не жалея сил, а меня критикуют!

Ну, кто из нас любит критику? Все мы уверены в том, что поступаем правильно, а критики несправедливы. Но при этом мы знаем, что все мы совершаем ошибки. Ошибки, совершенные президентом, могут быть очень опасны. Поэтому и нужен парламент, который ему не подчиняется, и самостоятельный суд, и негосударственные средства массовой информации, которые должны обо всем рассказывать, никому не делая скидок.