Эксперт Эксперт: Эксперт № 11 (2014)

Редакционная статья

section class="box-today"

Сюжеты

Вокруг идеологии:

Засиделись

«Мы создаем тонкие потоки пассажиров»

/section section class="tags"

Теги

Вокруг идеологии

Долгосрочные прогнозы

Крым

Ситуация в Крыму

Украина

/section

«Давно уже можно было предугадывать, что эта бешеная ненависть, которая с каждым годом все сильнее и сильнее разжигалась на Западе против России, сорвется когда-нибудь с цепи. Этот миг и настал… Это весь Запад пришел выказать свое отрицание России и преградить ей путь в будущее», — писал по поводу Крымской войны (1853–1856) русский поэт и дипломат Федор Тютчев. Написанное сто шестьдесят лет назад звучит удивительно злободневно, и это, конечно, не просто совпадение. Исторически нынешние события на Украине, и в частности в Крыму, глубоко связаны с событиями того времени. Правда, происходящее сегодня — нечто вроде Крымской войны наоборот, и, судя по всему, в выигрыше на сей раз окажется Россия.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

В самом деле, к той войне наша страна подошла в статусе жандарма Европы — государства, чье могущество казалось неоспоримым. Тем болезненнее был итог — не разгром, но крайне неубедительное участие обернулось многолетним поражением в правах, которое затем долго и мучительно приходилось отыгрывать обратно российским дипломатам (политика канцлера Горчакова). Сегодня же Россия, напротив, лишь восстанавливается после периода беспрецедентного внутреннего упадка и утраты международного авторитета. И это Запад, чье доминирование казалось подавляющим, вдруг предстает перед Россией и всем миром безответственно зарвавшимся авантюристом.

Поражение в Крымской войне на многие десятилетия зафиксировало в российском общественном сознании идею вторичности России, ее слабости и зависимости от Запада. Например, оно зародило в династии Романовых убеждение, что контроль над черноморскими проливами Россия может получить исключительно из рук Британии. Это убеждение потом сыграет роковую роль в принятии решения о вступлении в Первую мировую войну — обещание союзников по Антанте отдать проливы склонило колебавшегося Николая II к участию в войне.

Но не только это. Крымская война стала, пожалуй, первым случаем, когда столь мощно и открыто проявилось в кругах русских западников злорадство по поводу поражения своей страны (и, кстати, это первая война, в которой заметную роль стало играть оперативное освещение событий в прессе благодаря появлению телеграфа и массовой печати). Главный злорадный пораженец того времени, Герцен, в марте 1855 года писал: «Война для нас нежелательна — ибо война пробуждает националистическое чувство. Позорный мир — вот что поможет нашему делу в России». И сильно ли помогла «их делу» эта традиция нагнетания либерального нигилизма, а временами и террора (и интеллектуального, и реального), что практиковалась в России на протяжении многих десятилетий?

Теперь мы видим, что Россия выходит не только из-под геополитического, но и из-под идейного контроля Запада. Причем делает это во многом более зрело, чем делал Советский Союз, поскольку делает это свободно и опираясь на опыт очень тяжелого для нас ХХ века. Нынешний выход России на оперативный простор не отягощен ни глобальными социально-утопическими проектами западного же происхождения, ни иллюзиями о возвращении на столбовую дорогу развития человечества. Внутренняя убежденность, представление о важности культурного многообразия и взаимного уважения в международных делах, здоровый консерватизм, верность своей истории — вот что движет сегодня нашей страной. И, судя по реакции международного сообщества, такая Россия нравится миру гораздо больше, чем можно себе представить, если ориентироваться исключительно на западные СМИ и на заявления американских и европейских политиков.

Военно-политическая, экономическая и идеологическая гегемония Запада распадается на наших глазах, и независимое поведение России в украинском кризисе резко ускорило этот распад. Поэтому, когда Меркель рассказывает Обаме, что Путин «потерял связь с реальностью», это лишь признание ущербности той реальности, в которой существует и хотел бы продолжать существовать Запад. Но той «реальности» больше нет, и в глубине души западные политики это понимают. И потому никто не придет закрыть России путь в будущее.