— От греха подальше вернулись в Москву и пошли в Дипакадемию?
— После Америки учебный процесс давался непросто. Приходилось выслушивать про выдающегося ленинца Л. И. Брежнева, нерушимое содружество стран социализма и острые противоречия в стане империализма. Подобную ахинею вынести было тяжело. Хотя попадались и любопытные лекции, зачастую просто крамольные, которым спокойно внимали мои однокурсники — муж внучки Брежнева, сын зампреда президиума ВС СССР Кузнецова, сотрудники различных важных служб. Никто из них не высказывал ни малейших возражений. Тогда меня впервые посетила шальная мысль, что коммунистическая система в СССР обречена — если даже те, кому положено ее холить и лелеять, молча, без эмоций выслушивают беспощадный приговор советской власти.
Чем дальше, тем больше я поражался винегрету в мозгах людей. Убогость советской экономики и быта стимулировала пресмыкательство, конфронтация с Западом из-за интервенции в Афганистане, напротив, питала ксенофобию.
— А тут еще Олимпиада-80. С одной стороны, все флаги в гости, а с другой — бойкот.
— Из представителей Дипакадемии была сформирована специальная переводческая группа при руководстве Олимпийского комитета и спортивных федераций СССР. Нам обещали выдать по комплекту спортодежды, талоны на питание, еще что-то. Но так ничего и не выдали. Как позже намекнул один из сотрудников комитета, «все было украдено до нас».
Переводчиков прикрепили к важным персонам. Меня — к главе Федерации фехтования. Он, однако, к моим услугам не прибегал. Аналогичный разворот от ворот получали и мои коллеги-переводчики. В конце концов мы пожаловались в Олимпийский комитет. Из витиеватых разъяснений осознали, что спортивные начальники нас боятся, принимают за оперативников КГБ.
Наконец нас пригласили в Олимпийский комитет. Председательствовал молодой человек с простым лицом и провинциальным выговором. Он заявил: «Товарищи! Мы хотим направить вас в олимпийские билетные кассы для иностранцев. Обстановка там сложная. Например, вчера у меня пропал зонтик. Ваша задача — переводить, и чтобы иностранцы покинули СССР, думая, что у нас все в порядке».
Время от времени куратор зазывал нас к себе. Его зонтик по-прежнему числился в розыске, товарищ оставался расстроенным. Но надо было работать. Он и его коллеги вылавливали на проспекте спекулянтов, торговавших билетами. Среди спекулянтов преобладали даже не советские граждане, а поляки. Мы должны были переводить на этих допросах. Товарищ жестко спрашивал: «Зачем вы втридорога продавали билеты на баскетбол?» Я повторял вопрос по-английски. Поляк, однако, английского не знал, а вот русским владел блестяще. Но без переводчика допрашивать не полагалось. Поэтому я повторял вопрос по-русски. Подозреваемый по-русски отвечал, я тут же, тоже по-русски, доводил сказанное до товарища. Так мы часами играли в переводчиков.
Наконец Олимпиада закончилась, и мы продолжили учебу.
— И что потом?
— В 1982 году меня отправили в Китай. Перед отъездом я выслушал мидовские инструкции: «Китай — наш противник. Надо быть начеку и разоблачать суть пекинской политики». В ЦК КПСС настрой был еще более суровый. Между тем КНР только начал реформы, приходя в себя после «культурной революции». Люди все еще страдали от нехватки пищи. Газеты призывали есть крысятину — крыс, мол, много, их легко ловить и за них не надо платить. На окраинах городов склоны гор, холмов и оврагов были изрыты пещерами, где обитали люди. Пресса утверждала, что там летом приятная прохлада, а зимой тепло и при этом не страшны землетрясения. На одежду народ вообще не обращал внимания. Китай открывался, но этому мешала отсталость. Время, однако, шло. Маховик реформ в Поднебесной раскручивался. Между тем в Москве в начале 80-х аппаратчики раскололись на два лагеря. Люди либеральных взглядов симпатизировали китайским реформам и надеялись на их перенос на советскую почву. Они вдохновлялись позицией нового руководителя страны Юрия Андропова, который направил в ЦК КПСС записку с предложением «поискать возможности» нормализации отношений с Пекином. В противоположном лагере никаких позитивных перемен не замечали.
Летом 1984 года мы с женой Наташей на поезде ехали в отпуск в Москву. Включили радио и слышим комментарий газеты «Правда». Диктор суровым голосом сообщает, что в Китае идет нагнетание антисоветской истерии. Чем дольше слушаем, тем больше изумляемся. На самом деле все наоборот! Критику внутренних дел в СССР китайцы почти полностью прекратили, внешнюю политику критиковали все реже и выборочно. По приезде в столицу захожу в МИД. Коллеги разъясняют: после смерти Андропова и прихода к власти Черненко почти безраздельный контроль над политикой на китайском направлении захватили консерваторы. Положение стало меняться после избрания генсеком Горбачева.
Читать дальше
