Амиран Сардаров - Мужчина всегда прав

Как-то ко мне на консультацию приходил мужчина 35-ти лет, пузатый, с усами и длинными волнистыми волосами до шеи. Выглядел он на 45. Сильно напуганный и с неуверенной походкой. От одного места до другого он доходил мелкими перебежками.

Мы встретились в каком-то заведении, где откуда-то внезапно он появился перед моим столиком, как секретный агент. Когда сел, то сразу стало понятно, что случай непростой. По его жестам и голосу было видно, как долго и упорно человека забивали всю его жизнь. Когда он открыл рот и начал рассказывать про себя, дала слабину даже моя циничная, многое повидавшая и пережившая, психика.

Он всю жизнь жил с мамой, работал айтишником, и у него никогда не было женщины. Никогда до 35 лет человек не занимался сексом. Всё потому, что мама ему всегда рассказывала, как устроена жизнь, что «правильно», а что нет. Он тайком проходил разные семинары, перепробовал колоссальное количество тренингов, которые, разумеется, ему не помогли, а только ещё больше заморочили голову. Заработанные им деньги мама забирала себе. Считала, что она лучше знает, как надо распоряжаться его деньгами.

Меня окончательно добило то, что он выдал такую фразу: «Ты у меня последняя надежда, а если и ты мне не поможешь, то не знаю, что делать ― у меня уже появились устойчивые мысли о суициде». Было видно, как он страдает, какие у него глубинные проблемы, что у него забиты все инстинкты. Он в принципе не понимал, как устроена жизнь. Вообще было удивительно, как у него хватило терпения дожить до 35 лет в таком забитом фрустрирующем состоянии. Подробности, которые он рассказывал о своей жизни, вызывали полное недоумение.

Всё, что он зарабатывал, мама забирала себе и потом распоряжалась его деньгами. Выдавала ему какую-то определённую часть, чтобы он вдруг «неблагоразумно не потратил бюджет семьи». Прямо таки сериал про Сёмочку и Розу Моисеевну.

Мама сама всю жизнь пыталась найти ему «правильную женщину». Всех, которые нравились ему, она отбривала. Всё пыталась найти чеховскую даму в идеальном образе, которых просто не существует. То есть ещё одну рабыню, которой она также будет управлять. Хотя, скорее всего, даже это симулировала. Такие мамы не хотят конкуренции с другими женщинами и никаких девиц к своим сыновьям не допускают. Он же «особенный и не такой как все, с ранимой душой, и только она одна может его понять, а эти девицы моего сыночка испортят и плохо на него повлияют». У неё была одна цель — привязать его к себе на всю жизнь.

Случай был клиническим, поэтому, возможно, с одной стороны, его идея пойти повеситься была вполне объяснима, и, может даже, оправданна. Но у меня где-то в глубине было стойкое ощущение, что я могу ему помочь.

Когда я спрашивал, что ему в детстве мешало знакомиться и общаться с девочками, то он отвечал весьма уклончиво. Но из рассказов про то, как он жил и как его воспитывала мама, стало понятно, что она ему не давала жить своей жизнью ― была постоянная гиперопека. У мамы были очень интеллигентские представления о жизни, на уровне XIX-го века. Поэтому ни одна девушка, появляющаяся в её зоне видимости, ей не нравилась, и она их тут же устраняла. Поэтому мой следующий вопрос ― «почему ты хотя бы не снимал проституток?», отпал сам собой.

Возник вопрос, что с ним делать. Отказать я ему не хотел ― его было по-человечески жаль, и появился азарт решить его проблему, или, как минимум, попытаться это сделать. Мы договорились встретиться через несколько дней, а я за это время собирался подумать, что можно сделать.

Первое, что необходимо было сделать ― раскрепостить его настолько, насколько это возможно, чтобы у него появилась уверенность в себе. Идеи о том, чтобы делать какие-либо «подходы», с ним я даже не рассматривал ― это могло только окончательно его добить, мало ли какая тварь могла ему попасться и сказать что-нибудь мерзкое. Да и вообще, о каких знакомствах могла идти речь, когда у человека никогда не было секса ― он влагалище вживую никогда не видел. По-хорошему ему надо было устроить терапию проститутками, чтобы он привык к пиздятинке и не воспринимал это как что-то космическое. Но сказать такое прямо в лоб я ему не мог, потому что это порвало бы ему мозг, и он бы посчитал, что пришёл к какому-то тупому извращенцу. Можно ещё добавить влияние мамы и страх, под воздействием которого находился. Он бы обязательно пришёл домой и рассказал это маме, и она точно окончательно бы его догнобила.