Виктор Острецов - Статьи разных лет

Любопытно, что к концу двадцатых годов 19 века относится одна Записка, адресованная, видимо, Императору Николаю Первому по поводу причин бунта на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Автор указывает преемственную связь между этим бунтом и семенами, посеянными новиковскими журналами и прочими изданными им книгами. В отличие от некоторых современных писателей, числящихся в лагере патриотов, и поющих осанну розенкрейцерам в лице Новикова, анонимный автор оказался более прозорлив и точен.

Для новых целей нужен был и другой язык. И вот армия переводчиков с немецкого и французского села за создание такого Русского языка, который был бы приспособлен для новой цели. Его, Русский язык, в этих целях, корёжили, вычищали, вводили новые слова. Московские розенкрейцеры создали даже на свои средства Переводческую семинарию. Они знали дело хорошо.

Многие грамматические обороты в современном Русском являются просто калькой с французского языка. Точно также создавали и новые слова, способные передать смысл иностранных слов. На эту тему имеется специальная литература, и поэтому я не буду долго распространяться о сем предмете. Как например, сошлюсь на Алексея Николаевича Толстого, который посвятил исследованию этого вопроса отдельную работу.

В конечном итоге, Русский язык приобрёл новые грамматические формы и новые слова, но попутно утерял бывшее в нём богатство, способное предать глубину духовных созерцаний и духовной жизни человека. Это богатство осталось лишь в церковнославянском языке, от которого нас хотят теперь отлучить обновленцы нынешние, наполнившие нашу Церковь, причём из числа еврейских выкрестов по большей части.

В обществе, пронизанном религиозными настроениями, как Русское, вполне естественно было ожидать, что и сами писатели приобретут значение жрецов, пророков, спасителей Отечества, коим открыта вся глубина божественного духа. Сплошь пантеисты, то есть материалисты, они невольно становились «учителями человечества», правда, неспособными сами правильно жить и быть примером для подражания. В тех немногих случаях, когда писатель обращался к вере Христовой и приходил в Церковь, он постепенно переставал заниматься сочинительством и каялся в совершенном им грехе, помноженном и тиражированном печатным станком. Внимательное изучение последних лет жизни Н.В. Гоголя является ярким примером тому. Известны терзания и мучения графа Льва Толстого, периодически отказывавшегося от своих сочинений и проклинавших их. Дело не только в том, кто и как решал эту проблему, кто и во что верил, важно, что люди, в ком религиозная жизнь была напряжённой, даже в состоянии прелести и самообожания, всё-таки, хоть и с разных позиций, но видели реальность проблемы: человекобожие, выраженное в беллетристике, или Богочеловечество, данное нам через Святую Православную Церковь. Или… или. По поводу смерти Гоголя С. Аксаков точно определил её причину: «Нельзя безнаказанно исповедовать две религии», — сказал он.

Сегодня вряд кто-нибудь из нас верит в то, что через знание художественной литературы человечество становится лучше и чище и приближается к совершенству. Повседневный опыт наглядно демонстрирует, что и жрецы искусств вообще, и в том числе, всевозможные литературоведы, философы и писатели менее всего своим личным примером могут служить доказательством улучшения человеческой природы через её приобщение к «святыням искусства». Даже приобщение к «солнцу земли Русской» — Пушкину ни в какой мере не сообщает никакой святости человеку. И между знатоком «всего Пушкина» и полным в этом отношении невеждой нет решительно никакой разницы. Подсчёт грехов там и здесь показал бы полное их равенство и количественное и качественное.

Что же даёт нам знание художественной литературы? Может ничего толкового… Такой вывод был бы слишком скоропалителен и неверен. Люди живут в общении друг с другом, и в обществе, чтобы собрание людей было именно обществом, должны быть единые представления о добре и зле и единые представления о том, что следует считать в нашей общественной жизни добром, а что злом. Должны быть единые эталоны поведения, единая гамма чувств и образцы их выражений. Должны быть общие темы в общественной и политической жизни, которые бы объединяли людей в обществе. Когда Русское общество было обществом христианским, то эту роль выполняла Церковь, и весь церковный круг праздников и церковный календарь объединял людей в одно целое. Жития Святых как общерусских, так и местночтимых, точно устанавливали: как и на что надо реагировать, во что и как верить. То есть Церковь создавала коллективное христианское тело, будучи сама душой этого тела.