журнал Русская жизнь - Будущее (август 2007)

Чинность сама по себе внушает почтение. Долгое время Бергман казался сторонним, с холма наблюдателем и летописцем большого скандинавского прибабаха. Только мемуары все расставили по местам - великий диагност и сам был с большим и очевидным для него самого приветом. Попытки сообща с братом задушить в колыбели месячную сестру, долгое и осознанное вожделение отцовской смерти, визиты в мертвецкую, изучение надписей на детских могилах, ночные кошмары пыток, удушья и инцеста упорно оспаривали старинную максиму, что директором дурдома не должен быть псих. Должен. Больше некому.

Оттого ему и не интересны были мужчины - ущербные, рефлективные, раздавленные, - что такого он каждый день с отчаянием наблюдал в зеркале. Исстари, с поздних сороковых весь бергмановский мир был сакцентирован на женщине - твердой в Писании, жизнелюбии и добре, да иногда еще имеющей силы бодаться с соплеменницами. В трети его фильмов - «Молчании», «Персоне», «Шепотах и криках», «На пороге жизни» - мужчин нет вовсе, как класса. Зато женщины непримиримы и используют тактику обходительного мягкого нажима, боя в перчатках. Хитрый манипулятор не раз практиковал сведение в одном кадре своих бывших жен и подруг - с обыденной точки зрения это было бессовестно, зато давало искомый художественный результат. Он был подарком продюсерам, ибо умел достигать запредельного накала в минибюджетном конфликте «двое в комнате» или «четверо в палате».

Женщина в его мифологии заместила Бога, с которым он окончательно разошелся в середине жизни - в возрасте, полностью исключавшем инфантильное позерство в вопросах веры. Протестантская прямота и честность в нем причудливым образом дезавуировались памятью о домашнем диктате, палочной духовности и пожатье каменной отцовской десницы. В стране с высокой продолжительностью жизни детские слезы стоят дороже - по номиналу.

Именно там, в мире без искусственных и суетных примесей гуманитарной катастрофы - без войн, инквизиций и геноцида, - сложилась адекватная бергмановская хроника человечества. Книга Бытия с подлинным весом каждого понятия.

Седьмой печати.

Причастия.

Молчания.

Стыда.

Шепотов и криков.