журнал Русская жизнь - Захолустье (ноябрь 2007)

На вечеринку, устроенную в честь нашего приезда, собирается вся округа: многие «соседи» четыре часа добирались по горным перевалам для того, чтобы сомкнуть бокалы с приезжими из Старого Света. Больше четырех часов ехала сюда и банкетная служба, которой заказали кейтеринг-обслуживание. Это очень важный момент: чтобы достойно принять гостей, жители лесов, полей и рек в смешных вечерних платьях обращаются к профессионалам. Профессионалы продумывают все: привозят с собой газовые фонари, необременительную посуду, столы, стулья, шатры - не говоря уже об ужине из пяти блюд.

Новозеландцы подходят к решению любых проблем с чувством, с толком, с расстановкой. При каждой смене погоды нам выдают новый боекомплект: то шапку и перчатки, то дождевики. Невероятной предусмотрительностью отличаются даже жители такого безалаберного и опасного города, как Окленд: когда мы отправились на часовую прогулку по лагуне, в кают-компании яхты заранее появилась целая батарея средств от солнца.

Но пока что мы светски общаемся на берегу озера, застрявшего между двух горных хребтов. Я замечаю, что окрестные фермеры (и их жены тоже), мягко говоря, не дураки выпить. Этим надо воспользоваться. Выясняется, что большинство из них бежали в Новую Зеландию из Европы: этот - голландец, тот - немец, а вот тот - в углу - вообще из Испании. «Мы с женой всегда хотели жить хорошо. Когда поняли, что в Европе это стало невозможно, перебрались сюда», - объясняет мне господин из Мюнхена. «Жизнь на континенте вспоминаем как страшный сон».

Конечная точка нашего вертолетного путешествия - городишко-мечта каждого новозеландца, местный Куршевель и Сочи в одном флаконе, крохотный, из трех улиц, Куинстаун. На ужин с фермерами, Пьером-Луиджи и автором этих строк прилетает министр сельского хозяйства страны - очаровательный господин, что называется, с обхождением. Он произносит довольно обширную и вразумительную речь о пользе овцеводства, мы аплодируем, происходят дружеские объятия.

Это был самый длинный ужин в моей жизни - пять с половиной часов. Когда мы выходим, поступает предложение идти в найт-клаб: все равно заснуть после такого количества еды не удастся. Но одно обстоятельство мешает нам приступить к веселью. Это обстоятельство - в драбадан пьяные молодые люди, подпирающие стены всех увеселительных заведений. Они уже не могут говорить, но в глазах у них - ясное приглашение к драке. На следующий день, поправив здоровье тремя «Гиннессами», эти господа в озорной манере будут у меня спрашивать: «Хау мач из йо джекет?» - и всячески демонстрировать приязнь к нам и нашим спутницам. Очевидно, тяжелый фермерский труд требует от них полной самоотдачи на отдыхе. В этой мысли мы укрепляемся на следующий день в Окленде: так, конечно, могут гулять только первые парни на деревне. Что ж, это не худшая точка в путешествии.

«1612» В.Хотиненко

Звонкая историческая цифирь в названии. Продюсерство Н. Михалкова и визиря его Л. Верещагина. Рекламный трейлер с картечью, длинным усом и промо-слоганами типа «Русским родился - русским и помру», «А мы их в гости не звали» - все настраивало на минорный лад. Фильм про Смутное время, разрешившееся домом Романовых и первой исполнительной вертикалью, с В. Золотухиным в роли старца и М. Пореченковым за князя Пожарского, обещал какую-то несусветную газмановщину. Ждали беды. Колоколов, святого Георгия, лярюсских утиц с коромыслом и прибауток про ядрену вошь. Существительных поперед прилагательных (диво дивное, рать-сила басурманская, голь перекатная, хрен моржовый). Новых изысканий о русском первородстве и рогатины с кистенем в качестве символа русской святости: ужо.

Хотелось все это перекрестить: сгинь, анчутка-недотыкомка.

После песни «Передайте, что мальчика Вову/Я целую, как только могу» из последнего фильма Хотиненко «Гибель империи» подивить честной народ было уже особенно нечем.

Ан поди ж ты, взяли и подивили.

И все благодаря сценаристу Алиеву. В своих кругах у него слава драматургического башибузука. По студиям годами гуляет его сценарий про создание на Северном Ледовитом океане штрафной эскадрильи для провинившихся летчиков (!). Чтоб летчик не ушел к врагу, каждому на закорки садят вертухая с револьвером и единственным на двоих парашютом. Что делать вертухаю после приземления в Ледовитый океан, автор не объяснял, но сюжет всерьез рассматривался «Мосфильмом» и был отклонен только ввиду дороговизны (шутка ли сказать - восемь воздушных боев). Злопыхатели злопыхали, что начинал Алиев со сценариев про зону и с тех пор сует ее в любой сюжет, хоть про войну, хоть про историю. Доброжелатели возражали, что русская жизнь способствует взгляду «в клеточку». Нейтралы заметили, что отчаянное нахальство иногда способствует раскрытию темы.