журнал Русская жизнь - Родина (август 2008)

Зачем этот закон был принят - понятно. В недавней истории Москвы уже был период, когда в результате предперестроечной «эпохи великих похорон» на карте города появлялись Брежневский район и проспект Андропова, улицы Суслова и маршала Гречко, Устинова и Пельше - не прошло и десяти лет, как от всех этих нововведений остался только проспект Андропова, а Юрий Лужков и верная ему Мосгордума приняли запретительный закон, который, как тогда казалось, надежно застраховал город от топонимической чехарды. Как будто закон в России может кого-нибудь от чего-нибудь застраховать - после гибели Ахмада Кадырова оказалось, что политическая целесообразность важнее любого закона, а смерть Солженицына и вовсе почти бесспорно продемонстрировала несправедливость запретительной нормы - в самом деле, неужели Александр Исаевич не заслуживает улицы?

(Единственное, за что в этом случае можно покритиковать московские власти - это за то, что они назвали именем Солженицына, может быть, самую малолюдную улицу Центрального округа Москвы. Дореволюционные - о советских и говорить не стоит - градоначальники почему-то не боялись переименовывать Пречистенский бульвар в Гоголевский или Тверскую площадь в Скобелевскую, нынешние же, несмотря на известную наглость в других сферах, переименовывают, словно стесняясь. Интересно, почему так?)

Директор московского музея и общественного центра имени Андрея Сахарова Юрий Самодуров добровольно подал в отставку. Отношения Самодурова с властями всех уровней в последние годы были едва ли не хуже, чем отношения самого Андрея Сахарова с советской властью - у того была всего лишь ссылка в Горький, а этот может похвастаться несколькими уголовными делами, несколькими погромами, устроенными православной общественностью, и еще множеством проявлений, каждое из которых давало основание сказать о Самодурове что-нибудь вроде «у него земля под ногами горит».

Земля под ногами Юрия Самодурова горела, горела, но не сгорала. Решающим стал конфликт с собственными соратниками - руководителями фонда имени Андрея Сахарова Еленой Боннэр (США) и Сергеем Ковалевым (Россия). Учредителей музея не устроила бюджетная политика Самодурова и то, что под его руководством музей все больше превращался в центр современного искусства, а не в правозащитное учреждение. Сам Юрий Самодуров называет конфликт «прагматическим» и, судя по всему, действительно уйдет в отставку, уступив свое место кому-нибудь более лояльному и менее скандальному.

Ключевые эпизоды деятельности Сахаровского центра под руководством Юрия Самодурова и в самом деле не очень очевидно связаны с именем Андрея Сахарова - выставки «Осторожно, религия» и «Запретное искусство», каждая из которых стала причиной возбуждения против Самодурова уголовных дел, имели больше отношения к скандальной арт-хронике, а вовсе не к мемориальной деятельности. Очевидно, с уходом Самодурова скандалы закончатся - а может быть, и сам музей без него тихо закроется, и тогда еще одним источником скандалов в Москве станет меньше. Наверное, те, кого Юрий Самодуров раздражал, будут рады его уходу из музея.

Нам же остается только сожалеть. Наименее скандальным городом планеты, вероятно, стоит считать Пхеньян - в нем нет ни радикального искусства, ни провокационных выставок, заканчивающихся вмешательством консервативных погромщиков, - то есть ничего того, что и является признаком нормального мегаполиса с насыщенной культурной жизнью. В Москве признаков этой жизни и так было исчезающе мало, теперь будет еще меньше. Кажется, Пхеньян становится ближе.

В сентябре порт Петропавловск-Камчатский должен был посетить американский фрегат «Форд». Должен был - но не посетит. Командование российского ВМФ по дипломатическим каналам передало американской стороне, что деловой визит американского корабля «в настоящее время не представляется возможным». О причинах отказа принять гостей в сообщении пресс-службы ВМФ ничего не сказано, но догадаться нетрудно - Россия и Америка сейчас обмениваются злыми репликами по поводу ситуации вокруг Грузии, о стратегическом партнерстве и прочих подобных вещах никто уже не вспоминает, и в такой обстановке заход американского военного корабля в российскую гавань действительно выглядел бы страннно. Холодная война, что поделаешь.

Несколько лет назад я был в командировке - как раз на Камчатке. Тогда там случилась беда - спускаемый подводный аппарат «Приз» с десятком моряков на борту запутался в браконьерских сетях, вышел из строя и не смог подняться на поверхность. Кислорода в баллонах на «Призе» оставалось на неполные сутки, и это были очень страшные сутки, потому что у российских спасателей не было такого оборудования, чтобы спуститься на глубину и поднять аппарат на поверхность. То есть единственное, что оставалось - ждать, пока на терпящем бедствие аппарате закончится кислород и пока командование не объявит о гибели моряков при исполнении служебного долга.