журнал Русская жизнь - Лень (май 2009)

Человек в робе надел на голову сварочную маску, встал у метро «Купчино» в Петербурге и начал просить милостыню. На груди - плакат: «Нищий рабочий завода Дженерал Моторс». Средняя зарплата на сборочном производстве - 14 тысяч при четырехдневной рабочей неделе, объяснял он сочувствующим прохожим, жить на эти деньги невозможно, только с голоду помирать. Доколе? Хеппенинг автосборщика не потряс горожан, но дал повод лишний раз перетереть о щах и жемчуге, а нам - еще раз подумать о принципиальной невозможности общероссийской рабочей солидарности, о непреодолимой финансовой разобщенности пролетариата. 14 тысяч - по столичным меркам малые деньги - даже и в тучные годы считались не самой плохой зарплатой на множестве предприятий Нечерноземья, Севера, Поволжья, Урала, Сибири, да и в той же Ленобласти не всякий их зарабатывал. Как-то жили, перебивались, не жаловались, впрягались в кредитные тяготы, разводили огороды - а в Москву начинали кричать лишь когда и эту малость отбирали под «банкротство предприятия», обрекали на многодневные голодовки. Как отреагируют на дженералмоторсовский перформанс рабочие умирающего Копейска или Златоуста, где то и дело вспыхивают голодовки, или рабочие военного завода в Балтийске, обещавшие на прошлой неделе перекрыть «Калининградский морской канал», потому что блокировка железных дорог давно уже не производит ни малейшего впечатления?

С волнением наблюдаю за стремительным вознесением колбасы «Брауншвейгская» - своего рода маркера гастрономического благополучия; лучше всяких биржевых сводок она отражает реальный ценовой рост. На послепасхальной неделе знаковая колбаса в «Перекрестке» взяла рекордную высоту в 900 рублей за кило, превысив минимальное месячное пособие по безработице. Вроде бы обыкновенная колбаса - холестериновая, гастритогенная, отдай врагу на ужин - а какая говорящая, выразительная, как тарифы на ЖКХ (читающие граждане оживленно обсуждают декларацию о доходах Константина Цицина, генерального директора фонда ЖКХ, - за прошлый год он получил 16 с половиной миллионов рублей).

Запредельной колбасе, впрочем, жить недолго. В одном из районов Вологодской области начали резать скот, чтобы расплатиться с работниками совхозов, - на негодования о грядущей гибели производства отвечают печально, размеренно: молоко подешевело, тарифы взлетели до небес, какое теперь производство.

В городе Павловске Воронежской области «отмолили» начальную школу от ликвидации. Буквально: повесили в двух городских храмах призывы молиться за то, чтобы не ликвидировали (кризис, как и следовало ожидать, активизировал большой секвестр малокомплектных школ). И - вышло. Не иначе как с Божьей помощью - что школу оставили.

Расходы на образование и медицину считаются защищенными (в основном сокращаются расходы на развитие образования и здравоохранения, инновационные программы и штаты управленцев). Однако все чаще в новостных сводках проходят радостные рапорты: «Рассчитались с долгами по зарплате с учителями и врачами» (как, например, в Иркутской области). Учителям и врачам, пережившим девяностые, психологически легче, они активизируют опыт безденежья, - молодые же специалисты, обнаружив, что бюджетный иммунитет не так устойчив, как им обещали, пребывают в растерянности. Похоже, что все разговоры о кризисном «реванше бюджетников» все-таки были чрезмерно оптимистичными.

Евгения Долгинова

В г. Коркино Челябинской области на женщину, пришедшую на кладбище к могилам своих родителей, упала надгробная плита. Как сообщили в пресс-службе следственного управления при прокуратуре РФ по Челябинской области, когда плиту убрали, женщина была уже мертва.

Как установлено, 70-летняя женщина пришла на кладбище вместе со своей родственницей. На могиле ее отца была установлена мраморная надгробная плита размером 190 на 50 сантиметров, стоящая на мраморном основании, к которому крепилась с помощью короткого штыря. Когда женщина целовала плиту, та упала на нее и придавила. Причины и обстоятельства происшедшего выясняются.

Памятники мертвым убивают живых… Хочется, прежде всего, выразить соболезнование близким этой женщины и в особенности ее родственнице, которая стала свидетелем этого чудовищного и одновременно невообразимо нелепого происшествия. Но в то же время нельзя не сказать некоторые слова против надгробных сооружений высотой под два метра. Не знаю, как на других, а на меня эти гигантские черные стелы и статуи производят крайне гнетущее впечатление. Мрачные, угрожающие, по большей части некрасивые. Навевающие самые печальные мысли. Зачем, зачем это все. Надгробие, как мне кажется, должно создавать ощущение смирения и покоя. Даже если умерший - герой бандитских войн, губернатор или космонавт-исследователь, можно ограничиться просто крестом. Если позволяют средства - дорогим, мраморным. Или изображением другого религиозного символа. Или, там, пирамидкой с красной звездой, если покойный придерживался атеистических убеждений. Тихо, спокойно, умиротворенно. И никого не придавит.