Валентин Катасонов - Америка против России

И в то же время никто не отменил действовавший до сих пор на Уолл-стрит принцип «Too Big to Die » («Слишком большие для того, чтобы умереть»). Вашингтон не может допустить, чтобы крупнейшие банки Уолл-стрит пошли на дно, ибо тогда они потянут за собой на дно всю банковскую систему США, а затем и всю американскую экономику. Чисто логически можно предположить, что спасать крупнейшие банки будут их клиенты. Но до поры до времени этот «крамольный» вывод не озвучивается официальным Вашингтоном.

Существует видимость, что Америка более трепетно относится к институту частной собственности, чем Европа. Но это не так. Если Европа еще только планирует заняться «банковскими конфискациями», но Америка давно их уже практикует. Под видом разного рода экономических санкций в отношении всяких «неправильных» (с точки зрения Вашингтона) стран. Конечно, экономические санкции Вашингтона преследуют, прежде всего, политические цели. Но, представляется, что для дяди Сэма санкции уже превращаются в бизнес. Речь идет о «замораживании» в американских банках средств физических и юридических лиц других стран. Примеров более чем достаточно. Из старых примеров можно привести экономические санкции Вашингтона против Кубы. Из свежих примеров — против Ливии, Сирии, Ирана. Формально речь идет не о конфискации, а о «замораживании» или «аресте» средств на банковских счетах. Но, во-первых, «замороженные» де-ньги-это, по сути, безотзывный депозит. Такой депозит-подарок для любого банка, он повышает устойчивость кредитной организации, позволяет наращивать активы. Во-вторых, даже после «размораживания» совсем не факт, что деньги с депозита возвращаются их законным собственникам. Достаточно вспомнить историю с Ливией. Только золотовалютные резервы ЦБ и суверенного фонда Ливии, размещенные за пределами страны, оценивались по состоянию на 2011 год в 150 млрд. долл. Вашингтон добился «замораживания» валютных резервов Ливии в банках США и других стран Запада. При этом обещал, что после падения «преступного» режима Каддафи «деньги будут возвращены народу». Война закончилась, однако деньги не были возвращены народу. За счет «размороженных» средств Вашингтон стал «возмещать» свои военные расходы по насаждению «демократии» в Ливии.

О «налоге на капитал» почти ничего не слышали даже те, кто всю жизнь занимаются экономикой. В условиях капитализма этот налог — полный нонсенс. Такой налог противоречит букве и духу капитализма. Понимая несовместимость налога на капитал и капиталистического строя, никому из представителей истеблишмента Запада и в голову не приходило вводить такой налог.

Но все-таки иногда об этом налоге вспоминали даже самые последовательные защитники капитализма. Примеры этого можно найти в работе известного американского экономиста, профессора университета Беркли Барри Эйченгрина «Теория и практика налогообложения капитала», которая была написана в начале 1990-х годов [66] Barry Eichengreen. The Capital Levy In Theory and Practice. University of California, Berkeley — Department of Economics; National Bureau of Economic Research (NBER); Centre for Economic Policy Research (CEPR) // NBER Working Paper No. w3096 October 1991 (http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm7abstract_ id=980223). . Она содержит анализ отдельных попыток в двадцатом веке введения налогов на банковские вклады и капитал (capital levy). Каковы результаты этого анализа? Во-первых, таких попыток было очень немного. Во-вторых, речь всегда шла о единовременном, а не постоянно действующем налоге. В-третьих, далеко не все попытки завершались практическим введением налога. В-четвертых, почти все попытки имели место в Европе.

Почти все случаи, как отмечает американский экономист, относятся к периоду первых лет после окончания первой мировой войны, когда экономики европейских стран находились в состоянии полной разрухи, а государственная казна была пуста. Каждый раз введение налога сопровождалось дискуссией: что хуже — тяжелейшие долговые проблемы и «дыры» в бюджете или конфискация части капитала граждан. Всегда возникал конфликт между экономической целесообразностью и долгосрочными разрушительными последствиями нарушения краеугольного догмата капитализма о неприкосновенности частной собственности. Затяжки в дискуссиях приводили к тому, что в условиях высокой инфляции реальная величина налога оказывалась крайне незначительной. Кроме того, владельцы ликвидного имущества успевали вывести его за пределы страны, увести в «тень» или спрятать. Наконец, возникали и чисто «технические» вопросы, связанные со сложностью оценки капитала. Впрочем, чаще все кончалось дискуссиями, налог не вводился. Так было, в частности, в Германии, Венгрии, Франции, Британии. Известный английский экономист Джон М. Кейнс сначала был активным сторонником введения налога на капитал, но глубоко разобравшись в вопросе, перешел в стан противников налога. В какой-то мере налог удалось провести лишь в Италии, Чехословакии и Австрии, но его фискальный эффект был крайне не велик.