Андрей Шарый - Знак Z - Зорро в книгах и на экране

Вряд ли, выдумывая приключения Зорро, писатель предполагал, что через несколько поколений специалисты будут столь пристально изучать его произведения, подвергая их скрупулезному анализу. В конце прошлого века в исторических калифорнийских журналах развернулась оживленная дискуссия о том, в какой степени корректен с научной точки зрения созданный Маккалли литературный материал. Исследователи считают, что «Проклятие Капистрано» сочетает в себе элементы испанского и мексиканского этапов калифорнийской истории. Время с 1769 по 1821 год в историографии известно как «дни католических миссий», а период по 1848 год, когда Калифорния входила в состав Мексики, когда деятельность миссионеров постепенно сворачивалась, когда основой местной экономики стало пастбищное животноводство, — как «дни ранчо». В калифорнийском мире Маккалли миссии и ранчо сосуществуют, и те и другие равно важны; автор соединяет два разных временных пласта. Правда, делает он это не слишком тщательно; понять, когда именно развивается действие романа, по его тексту невозможно. Скажем, францисканский монах Фелипе в «Проклятии Капистрано» сожалеет о том, что секуляризация католических миссий (такой указ принял конгресс Мексики) затянулась на два десятилетия. Таким образом, можно предположить, что события в романе развиваются примерно в середине 1850-х годов, но в это время Калифорния уже вошла в состав США, что не соответствует фабуле. В романе «Зорро снова в седле» автор замечает, что описывает события «17… года»; в романе «След Зорро» указано: действие разворачивается «около 1800 года». Эти и другие фактические погрешности в тексте Маккалли обнаружит любой внимательный читатель. Автор, например, сообщает разные данные о возрасте главного героя: в начале повествования Маккалли упоминается о том, что Диего Веге двадцать четыре года, а в конце романа дон Алехандро Вега сообщает, что его сыну двадцать пять лет, хотя дня рождения тот вроде не праздновал. Однажды по ходу действия Зорро пересекает на своем скакуне эвкалиптовую рощу, но эвкалипты, как подметили знатоки, завезены в Калифорнию из Австралии только через несколько десятилетий после того, как под их кронами проскакал благородный разбойник.

Абрахам Хоффман в работе «Зорро: образцовый сорвиголова» обратил внимание на принципиальный, по мнению исследователя, недостаток творчества Джонстона Маккалли: «Действие этих книг разворачивается в историческом вакууме. Драматические события, которые переживала в ту пору Калифорния и которые определили ее будущее: провозглашение независимости Мексики от Испании, торговые контакты с янки, прибытие американских трапперов, секуляризация католических миссий, русские в Форт-Россе, события, приведшие к американо-мексиканской войне, приобретение Калифорнии Соединенными Штатами — не упомянуты автором вовсе. Эта история могла бы с таким же успехом происходить на Марсе».

Другие критики перечисляют многочисленные ошибки, часть из которых писатель, вполне вероятно, совершил осознанно, для упрощения сюжета. «Название книги Маккалли можно считать сколь угодно поэтическим, — пишет Сандра Кертес, — однако оно не соответствовало реальности. Таверны, в которой начинается и заканчивается действие романа, не существовало, как не существовало в Калифорнии и таких красивых зданий, как особняк семьи Вега: тогда строили только одноэтажные дома с плоскими крышами. Гражданские поселения (pueblo) управлялись не военными комендантами, а алькальдами. Писатель расположил военный гарнизон вместе со штабом (presidio) в крошечном селении Лос-Анхелес, во время владычества испанцев не имевшем никакого значения». Испанская Калифорния развивалась и строилась медленнее, чем об этом можно судить по тексту романа: через сорок лет после основания в 1781 году Лос-Анхелеса в этом селении проживали всего несколько сотен человек. «Благородное общество» было вовсе не многочисленным; понятия «крестьяне», которым пользуется Маккалли, не существовало. Социальная структура общества была далеко не так развита, как в Испании или в других, успешнее колонизированных испанцами землях. Калифорния начала XIX века оставалась самым далеким и самым отсталым владением испанской короны, отчасти потому и была сначала Мадридом, а потом и Мехико потеряна. Представление об этой далекой земле как о крае, сплошь населенном благородными кабальеро в костюмах стиля «болеро» и очаровательными дамами с веерами и в мантильях, больше соответствует странице романа и телевизионной картинке, чем реальности.