При разработке проекта были учтены экологические риски, о которых во времена «комсомольских строек» не задумывались. К примеру, золу и шлак на новой станции будут складировать раздельно. Кроме того, в отличие от действующей станции ГРЭС-2 будет работать не на морской воде, а в условиях замкнутого оборота, используя подземные источники и сухие градирни. При этом новая станция тоже расположится на берегу — только не Охотского моря, а Татарского пролива, на противоположной юго-западной стороне острова.
«ГРЭС не гидроэлектростанция, а потому ставить ее поближе к воде вроде бы и не нужно. Но география острова Сахалин такова, что более или менее равнинные участки, доступные для строительства, находятся на побережье. Это позволяет минимизировать затраты за счет сокращения объемов земляных работ», — объяснил выбор площадки заместитель гендиректора по капитальному строительству ЗАО «Сахалинская ГРЭС-2» Александр Ксенофонтов.
Стоимость объекта пока не определена, в «Русгидро» ее не называют. Ранее в открытых источниках стоимость первой очереди новой ГРЭС оценивалась в 16,3 млрд рублей, однако эта цифра весьма приблизительна, поскольку проект пока находится на согласовании в Главгосэкспертизе. И только после получения положительного заключения, чего в «Русгидро» ожидают в ближайшее время, можно будет говорить о конкретных затратах на строительство. Работы «на земле» в компании рассчитывают развернуть уже в третьем квартале текущего года.
Моллюски в песках
Путь до действующей станции от Южно-Сахалинска занимает несколько часов — дорога длиной более 300 км проходит в основном вдоль берега Охотского моря, через небольшие поселки, жизнь в которых, кажется, вернулась в состояние каменного века. Многие дома брошены, их разбитые оконные проемы провожают проезжающие автомобили пустыми глазницами. В других каким-то чудом еще держатся люди, зарабатывая на продаже проезжающим автомобилистам крабов, морского гребешка и прочей живности, щедро даруемой морем.
Сахалинская ГРЭС тоже неразрывно связана с морем: ее система охлаждения начинается с водозабора в заливе Терпения. Тепловых станций, использующих в работе морскую воду, в России всего пять (похожим образом функционирует, к примеру, Владивостокская ТЭЦ-2). Тонкостей в работе таких объектов не счесть: соль разъедает металлические конструкции, а флора и фауна забивают трубы и различные механизмы. История про то, как в системе водозабора в один из теплых годов начали размножаться моллюски, облетела многие СМИ — она забавна.
Максим Федотов руководит Сахалинской ГРЭС, которая в ближайшие годы прекратит свое существование
Фото Виталия Волобуева
Но другие проблемы, от которых страдает ГРЭС, забавляют меньше. Так, горловину водозаборного ковша постоянно заносит песком. И чтобы обеспечивать бесперебойную подачу воды для охлаждения генераторов, на двух дамбах пришлось поставить экскаваторы-драглайны. Один, отечественного производства, является яркой иллюстрацией сизифова труда чуть ли не с самого пуска станции: с помощью плавучего крана ведется очистка ковша, поддерживаются необходимые глубины, и без того небольшие — таковы особенности залива Терпения. Пару лет назад здесь разместили еще один драглайн, японский, поскольку бороться с песком все сложнее. В новогоднюю ночь с 2009-го на 2010 год станцию вообще пришлось останавливать: природа сыграла с техникой злую шутку в момент пиковой нагрузки. Сильная пурга, резкий отлив и прижимной ветер подогнали к оголовку ковша льдины (сам ковш зимой не замерзает за счет сбросов горячей воды с генераторов), и его закупорило. «Человеческий фактор» тоже внес свой вклад — станция работала до последнего, пока не выкачала всю оставшуюся в ковше воду. «Надо было хотя бы на час раньше остановиться, тогда бы справились. А так мы моментально забили систему охлаждения илом и грязью. Все праздники пришлось “отмываться” — очищать трубы и ремонтировать насосы», — вспоминает директор Сахалинской ГРЭС Максим Федотов.
Но самое главное — почти все годы своего существования, особенно в постсоветское время, ГРЭС была вынуждена функционировать в абсолютно не подходящем для такого энергетического объекта режиме. Дело в том, что островная энергосистема является самой социально ориентированной в стране — в ней вообще нет крупных потребителей, доля которых превышала бы 5%. Львиная доля поставок приходится на жилой и социально-бытовой секторы, а не на промышленность, которой тут практически не осталось. Из-за этого потребление характеризуется ежедневными резкими взлетами — по утрам, когда люди просыпаются и собираются на работу (так называемый эффект чайника), и по вечерам, когда они возвращаются домой. «А днем сильный провал потребления. Считайте сами: суточный максимум у нас — 320–350 мегаватт выработки и потребления, а провал может доходить до 120–150 мегаватт», — такие цифры приводит Александр Ксенофонтов. Ключевыми элементами конденсационных тепловых электростанций (ТЭС; в СССР их называли государственными районными станциями, отсюда и аббревиатура ГРЭС) являются котлы и паровые турбины, соединенные с электрогенераторами. Раскочегарить такие установки — дело сложное и хлопотное. «Обычно на тепловых станциях запуск энергоблока — большое событие, на котором присутствует директор. Для нас же это дело всегда было рутиной. Еще недавно нам нужно было ежедневно по два энергоблока из четырех запускать и останавливать. Два блока работали ночью, когда нагрузки падали, третий блок мы запускали утром, чтобы обеспечить утренние максимумы, а вечером, часов на пять, включали еще один блок. Представляете, в каком режиме работало оборудование? Ведь запустить котел и турбину — это не то же самое, что разогнать колесо на ГЭС», — рассказывает директор станции.
Читать дальше
