Андрей Шарый - Знак D - Дракула в книгах и на экране

Молодой аристократ, молодой ученый, молодой юрист, молодой представитель Нового Света — этот образцовый союз под руководством умудренного опытом профессора Ван Хелсинга («великого континентального учителя», по ироничному замечанию одного из исследователей книги Стокера) способен отстоять ценности буржуазного мира. Для этого Ван Хелсинг и создает нечто вроде комитета, регламент работы которого Стокер расписывает едва ли не так же скрупулезно, как должностную инструкцию клерка британской администрации в Дублине. Ведь Дракула изощрен в своем кровавом бизнесе, словно транснациональная преступная группировка: пусть у трансильванского графа нет слуг, зато он в состоянии купить кого угодно и на любом расстоянии организовать что угодно. Его кровавая агрессия поддается и другому прочтению, политико-экономическому: к моменту выхода романа Стокера Карл Маркс уже написал в «Капитале» о «вампировой жажде живой крови труда». Капитал, по Марксу, «живет тем дольше, чем больше труда высасывает».

Четверо главных борцов с Дракулой породнены тем, что их кровь перелита Люси Вестенра, а затем выпита ужасным графом. Знатоки европейских социокультурных обстоятельств конца XIX века, поры упадка асексуальной викторианской эпохи, в этой связи вспоминают о «кризисе маскулинности», еще одной излюбленной теме тогдашних светских дискуссий. Крови нескольких здоровых мужчин (даже американца, а у того вообще кровь с молоком) оказывается недостаточно, чтобы спасти одну хрупкую Люси. Учитывая, что кровь из груди Дракулы пришлось выпить и другой его жертве, Мине Харкер (Стокер тут смешал материнскую и сексуальную функции, подметит психоаналитик), отношения между героями романа выстраиваются в кровавый круговорот.

В эссе «История болезни вампира» московский автор Елена Фанайлова обращает внимание на то обстоятельство, что Стокер рассматривает вампиризм и как медицинскую проблему, особенно в случае новообращенных вампиров. «Переносчиком зла как эпидемии является женщина, через эротическую привязанность к ней зло приходит в мир и распространяется в мире, о чем презрительно сообщает Дракула восставшим против него людям», — пишет Фанайлова. Превращение Люси Вестенра в вампира Стокер описывает как клинический случай массовой анемии неясного происхождения и лишь на последних этапах — как нечеловеческое поведение. При этом действия врачей, прежде всего Ван Хелсинга, не оставляют сомнений в том, что викторианская психиатрия была карательной.

Главные женские образы романа — скорее объекты, чем субъекты действия — типичны для английской романистики перелома XIX и XX веков. Один из этих характеров подчеркнуто викторианский: Люси Вестенра невинна, восторженна, доверчива, неопытна, беспомощна и, как следствие этих своих качеств, несчастна. Невесту, а затем супругу Джонатана Харкера Мину один из критиков назвал «типом новой женщины, использующей пишущую машинку». Мина — настоящая героиня грядущего столетия, по самоотверженности, силе духа и выдержке не уступающая товарищам-мужчинам; надежная подруга, заботливая жена, вся она устремлена в будущее, в котором наверняка станет нежной матерью и уважаемым членом общества. Мина — ценный участник мужского отряда по борьбе с Дракулой, при этом еще и носитель особой миссии: только она способна проникнуть в мысли вампира, после того как граф проник в ее тело. И если Люси у Стокера есть символ пуританской чистоты, то Мина — символ примерной честности, образцовой верности и несколько агрессивной женственности, но, как ни парадоксально, асексуальной. Ведь Мина и Джонатан соединили свои судьбы по инициативе невесты, что противоречило тогдашним британским общественным навыкам. Несмотря на это, никакой чувственности нет не только в поступках Мины, но даже в ее помыслах. Зато чувственность в избытке проявляется у Люси — после смерти, из гроба она встает эротичной хищницей, подобной «невестам Дракулы». Вся эротика, все сладострастие жизни у Стокера — «по ту сторону», «по эту» писатель оставляет героям только наслаждение схваткой.

Философия крови, основа вампиризма в романе Стокера, своего рода манифест борьбы против рациональных начал мироустройства — продуманная писателем до мелких ритуальных деталей концепция nosferatu («не-мертвого»). Ее излагает Ван Хелсинг: «Этот вампир, живущий среди нас, сам по себе обладает силой двадцати человек; он хитрее смерти, потому что его хитрость — плод веков; все люди, к которым он может приблизиться, — в его власти; он зверь, даже больше, чем зверь, так как он дьявол во плоти. Он может управлять стихиями: бурей, туманом, громом. Он может повелевать низшими существами: крысами, совами, летучими мышами, молью, лисицами, волками. Он может увеличиваться и уменьшаться в размерах. Он может временами исчезать и неожиданно появляться».