Владислав Крапивин - Струна и люстра

Так в чем же причина живучести?

Причин несколько, и, рассказывая о них, я возможно, буду говорить не по принципу их важности и весомости, а о том, что приходит в голову в первую очередь (ну, не теоретик же я, черт возьми, предупреждал ведь! А те, кто придумал термины «крапивинская система», «крапивинская педагогика», пусть сами и облекают их в научные формы).

Сначала я снова хочу сказать о товариществе .

Мне, а потом и моим помощникам (и воспитанным в отряде, и пришедшим со стороны энтузиастам) приходилось учить ребят многому (предварительно выучившись самим): фехтовальным приемам, туристским навыкам, фотоделу, киносъемкам, такелажным премудростям, элементам навигации, морским сигналам, умению владеть инструментами при постройке яхт и шитье парусов, токарному мастерству, стихосложению, журналистским жанрам, выступлениям на сцене, игре на сделанных своими руками «суворовских» барабанах и… да и не перескажешь всё. Однако самой трудной наукой было воспитание человеческих отношений. Во все времена. Так, чтобы ребята относились друг к другу по-доброму.

Может возникнуть недоуменный вопрос: как же это получается, ведь традиции товарищества вы заложили в ребячьей компании еще в самом начале и дальше они должны были работать автоматически, по инерции, поддерживая в коллективе необходимую атмосферу! Разве не так?

Так-то оно так, но… если в топку разогнавшегося паровоза не подбрасывать уголь, он долго не проедет. Несмотря на инерцию. И если не проветривать самую замечательную квартиру, воздух в ней потеряет свежесть. Ведь приходили новые ребята с привычными уличными и школьными замашками, где отношения типа «эй ты, конопатый, ну-ка подвинься, здесь мое место, я чё сказал…» были обыкновенны, как летний дождик. И довольно заразны. Их надо было нейтрализовать и менять внутри общей отрядной атмосферы. А для этого атмосферу нужно было поддерживать в «постоянном режиме». Иногда незаметно: «Саня, поговори-ка осторожно с Игорьком, чего-то малыш утром в палатке носом хлюпал, может, по маме заскучал…» или «Анютка, вечером спой у костра про барабанщиков, наш новичок Шурик по этой песне просто обмирает…» А иногда прямее и жестче: «Братцы, вы пришли в отряд недавно и должны запомнить сразу: здесь никто никогда никого не дразнит, никого не обижает, ни на кого не замахивается, не показывает силу. И никаких кличек и прозвищ…»

— Ага, «никаких», — иногда возражали новички. — А вон Сережку зовут Рыжиком.

— Но это ласковое прозвище, оно ему самому нравится. Одно дело «Рыжик», другое «Рыжий». Уловили?

— Ага…

— Вот и молодцы. А теперь шагайте, помогите девочкам дошивать паруса.

— А мы не умеем!

— А они покажут. Будете люверсы обметывать.

— А если не получится? Смеяться будут…

— Да никто не будет смеяться . Покажут, как надо… А если люверсы не обметать как следует, парус вод ветром — р-раз и на мелкие клочья. Так же, как отряд, если в нем не дружба, а вредность. Ясно?..

Вроде бы не хитрые нравоучения, а делали свое дело. Но, конечно, не только они, а общий настрой отрядной жизни. Понимание, что без чувства локтя друг друга «вымрем, братцы, как динозавры», и ощущение, что жить гораздо легче и смелее, когда ты «свой среди своих и равный среди равных»…

Вот, пожалуй, подходящая иллюстрация.

Двадцать лет назад, в 1986 году, «Каравелла» по заказу одного московского издательства подготовила книжку «Здравствуй, отряд!» В ту пору пионерская организация жила уже с ощущением близкого кризиса, и наиболее умные руководители искали пути ее сохранения (понимали, что вообще без детской организации стране никак нельзя). И хотели обрести какие-то примеры жизнестойкости. Вот и вспомнили про «Каравеллу». Решили получить книжку про отряд, действующий не по указаниям методистов Минпроса и завучей по воспитательной работе, а по инициативе и в интересах самих ребят.

Общими усилиями юнкоры и инструкторы пресс-центра книжку «склепали» (примеров-то и опыта хватало!). На мой взгляд, если убрать из текста слова «пионеры», «пионерский» (чтобы не шокировать нынешних борцов с «излишней заидеологизированностью»), эта ребячья книжка и сейчас могла бы во многом быть полезной для сохранившихся и возникающих вновь разновозрастных внешкольных объединений. Но сейчас я хочу поместить здесь только маленькую главу — о том, как ребята в отряде понимали (и понимают нынче) отношения внутри своего сообщества. Называется глава «Товарищи». Вот она (даже с эпиграфом).