Андрей Раев - Проклятие России. Разруха в головах?

Теперь — о государственных чиновниках. Представим себе двух чиновников в 90-х годах. Один — демократ, белый и пушистый, второй — прагматик (серый и непушистый). Надо осуществить госзакупку. Первый тут же объявляет тендер. Победитель получает аванс и исчезает. Первый объявляет второй тендер. Новый победитель получает аванс и исчезает. Третий тендер объявить не удаётся, поскольку демократа нашего увольняют.

Тем временем прагматик колесит по стране в поисках организации, способной реально выполнить заказ. Тендерные бумажки его не интересуют, он хочет посмотреть на реально работающих людей и убедиться в их квалификации. Разные организации он по своим субъективным критериям относит либо к мошенникам, либо к прожектёрам, либо к потенциальным исполнителям. Этот субъективизм — узкое место. Если потенциальных исполнителей больше одного, они начинают пытаться стимулировать нашего прагматика, пытаясь получить заказ. Иногда это удаётся. Но заказ тем не менее выполняется. И если заказ выполняется, шансы организации получить второй заказ резко растут. Система начинает закрываться от мошенников.

Теперь суммируем. Дело не в том, что нашего демократа уволили. Дело в том, что благодаря ему государство выбросило деньги на ветер, не получив взамен ничего. Прагматик же для государства оказался гораздо полезнее, даже если он получил откат. Норма отката в современной России — 15–20 % (2008–2010 год). Это значит, что на 80–85 % своих денег государство получило реальную продукцию. Это неизмеримо больше нуля. При этом с накладными расходами 20–25 % система работает. Надо ли наполнять лёгкие гневом? Вот в Италии норма отката составляет 3–5 %, а Италия жива. Предвижу вопрос: а откуда ты знаешь про Италию? А оттуда же, откуда и про Россию. В частных разговорах, без фамилий и названий, никто не скрывает ничего. При этом бизнес очень не любит «беспредельщиков», которые выходят за пределы нормы. Вот в 2008 году, в поезде Москва — Петербург имел беседу с бизнесменами, которые уплатили откат 80 % (государство переплатило в 5 раз). Переводя с матерного на русский: «Представляешь, теперь эти сволочи всюду говорят, что мы воспользовались срочностью закупки и выкрутили им руки. А мы и обычной прибыли не получили».

Ну а если мы всё-таки наполним лёгкие гневом, что изменится? А, скорее всего, ничего. Откат 15–20 % техническими средствами не обнаруживается. Всегда требуется доделка серийного оборудования под стандарты заказчика, установка и т. д. Расходы на это оценить нереально. Имеется также большой разброс рыночных цен, связанный с надёжностью поставщика, качеством продукции, наличием бренда (знаменитого имени). Удар, нанесённый в это место, скорее всего, придётся на честных производителей, привыкших поставлять за реальные деньги реальную продукцию. А на их место придут жулики, которые за цену, на 20 % меньшую, поставят продукцию, которой место — на помойке. Лишь постепенно, с увеличением прозрачности русского бизнеса и зарплат чиновников, норма отката будет уменьшаться. А бегать с пистолетом — занятие пустячное. Не обратить ли внимание в первую очередь на «беспредельщиков»? Вот, например, в нефтедобывающих районах Сибири норма отката — 50 % (переплата в 2 раза). Не слишком ли? В некоторых отраслях, таких как жилищное или дорожное строительство, ЖКХ, норма отката тоже зашкаливает (до 80 %). Может быть, именно ими заняться в первую очередь? В 90-е годы 80 % откаты были обыденным явлением, но сегодня с этим мириться уже нельзя. А чиновников, берущих откаты 80 %, ещё много. Не заняться ли ими в первую очередь?

А можем ли мы развиваться с нашей нормой отката? А можем, через это все прошли. 20 % — не то препятствие, которое может остановить развитие (хотя 10 % или 5 % всё же лучше). А до 0 норма упадёт, когда человек, взявший хоть 1 %, вынужден будет это скрывать даже от собственных детей. Это называется «культурное сообщество», но ускорить процесс его образования нельзя. Отличается ли чем-то откат от взятки? Отличается. Взятка — это когда должностному лицу даются деньги за НЕНАДЛЕЖАЩЕЕ исполнение им своих обязанностей, а откат — когда деньги даются за надлежащее исполнение. До Петра I для обозначения отката использовалось слово «кормление». Это было законное, широко распространённое явление. И в русском менталитете отношение к кормлению, как к нормальному явлению, сохранилось. И когда ещё этот менталитет изменится?

Не надо думать, что только у нас всё так плохо. У других свои «скелеты в шкафу». Вот вспоминаю 2000 год, Южная Корея, город Тыджон. У нас контракт с Корейским институтом науки и стандартов. Физико-Технический институт им. Иоффе разрабатывает для них XIEES (рентген-индуцированный электронно-эмиссионный спектрометр), а «Центр Речевых Технологий» с моим участием пишет soft (программное обеспечение) к нему. Вечер, 23 часа, сидим втроём, отдыхаем. Четвёртый, Костя Погребицкий, уже который день ведёт переговоры с одной крупнейшей корейской автомобилестроительной фирмой, которая хочет такой же прибор. Звонок по телефону: «Андрей, одевайся. Я сейчас заеду, и мы поедем в ресторан, где нам будет сделано предложение». Грязно ругаясь, что даже в 23 часа меня не могут оставить в покое, я одеваюсь. Открывается дверь, входит Погребицкий. Я гляжу на его лицо, и ругательства застревают у меня в горле. Мы уже никуда не едем, поскольку предложение уже сделано (зачем им было ждать второго свидетеля?). «Вы передаёте нам чертежи, а Раев передаёт нам исходные тексты программ. За это мы платим каждому из вас по 20 тысяч долларов». Ответ Погребицкого был прекрасен: «Господа, вы меня никогда не видели, и я вас не знаю». «Молодец!» — крикнул я, услышав рассказ. А остальным Косте ещё пришлось объяснять мотивы. А что собственно случилось? Крупнейшая южнокорейская фирма сделала попытку украсть у корейского государства прибор, подкупив людей, на это государство работающих. И ничего, Южная Корея развивается. Несмотря на такие методы, несмотря на коррупционные скандалы. Сами южнокорейцы говорили мне: «Вот когда у вас двух бывших президентов посадят за воровство в тюрьму, мы поговорим о том, кто больше коррумпирован».