Владимир Воронов - Продать и предать. Новейшая история российской армии

Зато, радуется правительственная газетка, «с этим оружием он спокойно идет на выполнение любого боевого задания, заранее зная, что имеет фору перед теми боевиками, кто вооружен обычным АК-74». Вот именно, только лишь перед боевиками, да и то лишь теми, кто с «обычными» автоматами! А перед профессионалами регулярных армий потенциальных противников, у которых не «калаши», а оружие современного поколения? Это ли не убийственный приговор самому массовому образцу отечественного стрелкового вооружения. Тому самому «мобилизационному оружию», косметически «модернизированные» версии которого столь пылко расхваливают пиарщики производителя, жаждущего, чтобы государство и поныне закупало этот товар мобилизационными же партиями…

Нередко можно услышать: «Какой автомат, какие винтовки и пулеметы? Ныне век высоких технологий и высокоточного оружия, все решают авиация, ракеты, беспилотники. Даже танки, мол, уже выглядят полной архаикой. Где уж тут место пехотинцам с их пукалками, когда есть ядерное оружие?!»

Только даже один из самых видных теоретиков воздушной войны, комбриг Александр Лапчинский, категорично утверждал: «только то прочно, где стоит нога пехотинца». Так ведь по сей день последнюю точку в любой войне ставит железная поступь пехотных (или десантных) батальонов, «человек с ружьем». И если театр начинается с вешалки, любая сколь-нибудь нормальная армия начинается именно со стрелкового оружия — индивидуального оружия солдата.

Вот и наши заклятые друзья, как на Западе, так и на Востоке, кстати, отчего-то не внемлют заклинаниям о ненужности автоматов в век ракет. И пока у нас нежно дышат на склады с 17 миллионами единиц «лучшего в мире оружия», там уже давно и успешно перевооружаются на стрелковое оружие нового поколения. Принимаемые (в США, Бельгии, Германии, Италии, Чехии и др.) с начала 2000-х годов на вооружение стрелковые системы (SCAR, НК 416, Beretta ARX-160, CZ-805 Bren) значительно превосходят наши штатные автоматы по целому ряду параметров. В первую очередь, по кучности (и точности) стрельбы — тут мы отстаем уже чуть ли не четвертое десятилетие. Главное отличие этих новых систем в их модульности: возможности быстро менять стволы (в ряде случаев и типы боеприпасов) и самые различные прицельные приспособления, превращая, например, штурмовую винтовку в снайперскую и наоборот, легко адаптируя оружие к любой задаче. А уж израильский TAVOR и вовсе сложно назвать штурмовой винтовкой — целый информационно-вычислительный комплекс. Работает просто фантастически: сначала солдат стреляет в сторону противника из подствольника специальной гранатой, в которую вмонтирована мини-видеокамера. Она засекает цель, передает ее координаты. Прицельный комплекс тут же вводит поправки на метеоусловия, данные по дальности и углу, преобразуя всю полученную информацию в точные установки уже для производства выстрела собственно винтовки. Можно установить оружие на опоре и лишь нажать на спусковой крючок (или даже пульт дистанционного управления), а уж пуля сама найдет цель!

Да что уж там, если даже в Китае разработали свой собственный патрон — калибра 5,8 мм, создав под него новые системы. И без малейшего сожаления расставшись с миллионами своих версий «Калашниковых».

Но мы пойдем другим путем? Точнее, не будем «обезьянничать» и останемся на месте, верно следуя заветам известного русского военного теоретика конца XIX века генерала Михаила Драгомирова, категорически выступавшего против принятия на вооружение магазинной винтовки. «Народился новый военный призрак в Европе, — ехидничал генерал, — магазинные ружья; Франция, Австрия, Германия и Италия приняли: не принять ли нам? По логике панургова стада их принять следует: ибо, если приняла Европа, как же не принять нам? Ведь то Европа, ведь с ранних лет учили нас, что нам без немцев нет спасения». По Драгомирову, винтовка Бердана № 2 — вечное оружие, зачем нам винтовка Мосина?! И ведь комиссия под председательством военного министра Ванновского, решавшая, нужна ли русской армии магазинная винтовка, пришла к выводу, что «учащенная стрельба вообще, а магазинная в особенности, пригодна исключительно при обороне». Потому, «переходя к ответу на основной вопрос, поставленный в программе комиссии: какое из ружей имеет преимущество — пачечной системы или однозарядное, — комиссия склоняется на сторону последнего». Это было сказано в 1889 году, когда подавляющая часть государств уже перевооружилась малокалиберными магазинными винтовками! Так что русская армия запросто могла встретить войну с Японией по-драгомировски — с однозарядными винтовками, стреляющими патронами с дымным порохом. А то и без пулеметов, относительно необходимости принятия которых на вооружение Драгомиров высказывался предельно уничижительно: «Если бы одного и того же человека нужно было убивать по нескольку раз, то это было бы чудесное оружие. На беду для поклонников быстрого выпускания пуль, человека довольно подстрелить один раз и расстреливать его затем, вдогонку, пока он будет падать, надобности, сколь мне известно, нет».