Владимир Воронов - Продать и предать. Новейшая история российской армии

Испытания, затянувшиеся до 1986 года, ничего принципиально нового не выявили. Формально оба вертолета по своим летным характеристикам соответствовали требованиям ТТЗ, хотя Ка-50 опять показал себя лучше. Полигонные испытания систем вооружения тоже ничего кардинально не изменили: Ми-28 работал получше, чем раньше, но своего «батюшку», Ми-24, так и не превзошел. Сбои были и у Ка-50 — из-за отказов нового, тогда еще экспериментального, управляемого оружия. Но чаша весов явственно склонялась в пользу Ка-50: очень уж удалась машина, а неизбежные недоработки фатального характера вроде бы не носили. За тем исключением, что ни одну из машин сделать круглосуточной и всепогодной не удалось: необходимой аппаратуры советская промышленность выдать не могла.

Но конкурс конкурсом, а схватка велась уже за вкусный заказ, по всем правилам лоббизма. Не беда, что кому-то не удалось сделать вертолет лучше, можно было еще опорочить оппонента, а в арсенале оставались такие проверенные способы, как шантаж, подкуп, кляуза. Один из генералов, в свое время занимавшийся вооруженческой проблематикой, рассказывал, как это обычно происходило. Скажем, пропихивается сырое изделие с массой дефектов, фактически небоеспособное — соответствующие НИИ МО и управления военного ведомства дают свое отрицательное заключение. Тогда в кабинете полковника или генерала, от подписи которого зависит почти все, появляется гонец из КБ или от производителя. Начинается улещивание строптивца: «Иван Иваныч, изделие почти готово, его срочно надо пускать в серию, тогда будет финансирование и мы мигом все исправим…» Поставленная (или, напротив, снятая) подпись имела свою цену: человека включали в списки на премии — Государственные или Ленинские, представляли к ордену, способствовали появлению на погонах новой звезды. А если срок государевой службы подходил к финалу, скорый отставник мог рассчитывать, что ему найдется теплое местечко в этой небедной конторе. Нормальная коррупция. Дабы не выглядеть голословным, приведу фрагмент мемуаров полковника Григория Кузнецова, участника испытаний Ми-28 и Ка-50. Когда перевес Ка-50 стал очевиден, вспоминал он, «лобби решило предварительно плотно поработать с исполнителем». Для беседы с Кузнецовым отрядили Марка Вайнберга, тогдашнего заместителя главного конструктора ОКБ Миля (позже он возглавил КБ): «Наша неофициальная беседа подходила к концу. Неожиданно Марк Владимирович как бы между прочим спросил: «Григорий Иванович, близится к завершению твоя служба в армии. Где ты планируешь продолжить профессиональную деятельность вертолетчика? Подумай, ОКБ Миля находится рядом, а Камова — далеко». Точно так же лоббисты приватно пообщались и с другими ведущими летчиками и инженерами…

В большинстве случаев тактика срабатывала. Если военный чиновник отказывался или, еще хуже, докладывал о предложении по инстанции, ему приходилось худо — могли и в клевете обвинить. А у олигархов ВПК были все возможности, чтобы осложнить служебную жизнь упрямца. Скажем, испытатель Владимир Платунов, давший положительную оценку другой камовской машине, подвергся жесткому прессингу со стороны Московского вертолетного завода (МВЗ). Сам Кузнецов после проигрыша Ми-28 в конкурсе был объявлен на фирме Миля врагом № 1 — со всеми отсюда вытекающими. На офицера тут же настрочили кляузу в политорганы, обвинив его в необъективной оценке Ми-28. Партком военного НИИ завел на него партийное дело, началось разбирательство, грозившее испытателю вылетом с работы. Дошло до разбора преимуществ и недостатков вертолетов на… партсобрании!

К слову, эта методика продавливания конструкторами и промышленниками сырых изделий с тех пор мало изменилась. Разве лишь в первой половине 1990-х иных ретивых упрямцев просто убивали — случайно, на улице или в подъезде… А наградой для понимающих товарищей в погонах стали не Ленинские премии, а пакеты акций и кресла в правлениях и советах директоров соответствующих АО.

Так или иначе, но даже в условиях масштабного и жесточайшего прессинга со стороны радетелей фирмы Миля, осенью 1986 года соответствующие НИИ Минобороны вновь отдали предпочтение Ка-50. Вертолет превосходил конкурента по летным, посадочным и маневренным характеристикам, боевой живучести, боевой эффективности и эксплуатационной технологичности.

Крупнейший в истории вертолетостроения заказ уплывал из рук лоббистов Миля, оставалось только одно: кляуза ушла в ЦК КПСС, на самый верх — военных обвинили в… некомпетентности. И все сызнова закрутилось по накатанной: проверки, комиссии, жалобы, заседания, собрания. В конечном счете, решение вынесли в пользу Ка-50, только время оказалось безвозвратно упущено: настала новая эпоха и держава посыпалась — в том числе, от непомерных военных расходов. Стало не до новых вооружений. Так армия и оставалась без нового боевого вертолета, получая вместо него все те же Ми-24– модернизированные, но нуждам войск уже не соответствовавшие. Трудно не согласиться с утверждением ряда летчиков-испытателей, что вина за это отставание лежала, прежде всего, на лоббистах Миля. Которым «ценой неимоверных усилий и использования далеко не цивилизованных приемов» удалось сорвать оснащение вооруженных сил вертолетом нового поколения — Ка-50.