Андрей Кураев: Поднять Россию с колен! Записки православного миссионера

— Отец Андрей, свобода совести — это для нас проблема?

— Свобода совести — это дар человеку от Бога. Это свобода жить по своим убеждениям, защищать их и вести полемику. Сейчас проблема нашего общества в том, что ущемляется право человека вести полемику. Насаждаются идеалы политкорректности и толерантности, и при этом налагается запрет на личную полемику людей разных мировоззрений и вер. Я считаю, что полемика людей разных вер — это допустимо, если никто из спорящих сторон не зовет на помощь полицию и государство. Т. е. я разрешаю себе критиковать другую веру и верующих именно потому, что признаю за ними право критиковать мою веру и меня. И я не зову в арбитры свое государство.

— Значит, наличие многих вер и при этом одного Бога — это нормально?

— Это не нормально с религиозной точки зрения, но опять же — религиозная философия и конституция не одно и то же, и они совсем не обязаны совпадать. Именно христианство в первые века нашей эры кровью своих мучеников добилась того, что вера — личное дело каждого человека, а не государства.

— А может ли православие объединить всех россиян и стать всеобщей национальной идеей?

— Не думаю. Нас должна объединять не культура и ее изучение, а сама жизнь. Для того чтобы вера объединяла, люди должны пламенеть ею. А для этого нужно иметь свободный жизненный выбор. Т. е., если не будет свободы совести и выбора, православие никогда не станет национальной идеей россиян.

— Зато как только в обществе происходит какой-нибудь катаклизм, как грибы после дождя вырастают новые секты с обещаниями всех спасти… Как к ним относиться?

— Веры у них сомнительные, но я не уверен, что здесь нужны государственные репрессии, — нужна система информирования. Мне кажется, что в школах должен быть курс «Техника религиозной безопасности». Но безопасности не с точки зрения христианства или ислама, а с точки зрения культуры и интересов общества и прав человека. О существовании тоталитарных сект, которые покушаются на свободу человека, можно предупреждать подростков.

— Многие не хотят ходить в церковь, а считают, что молитва про себя — это достаточно. Правильно ли они поступают?

— Правильно в этом то, что молиться можно не только в церкви, но и дома, в лесу, в метро, в автобусе, в магазине. А неправильно в этом то, что такой человек ничего не понимает в христианстве. Ведь смысл христианства не в том, чтобы что-то сделать для Бога, а, наоборот, от Бога что-то получить в свою жизнь. Молитва — это личностный поступок для Бога, а таинство церковное — это то, что Бог дает.

— Большинство людей не верят в Бога. Как вы думаете, почему?

— А мне кажется, что большинство людей сегодня все же признают существование Бога, а атеистов очень мало осталось. Но религиозность сегодня чрезвычайно примитивна. Например, служители музея минералов обкладывают себя различными книгами по магии: «Магия камней», «Камни и знаки Зодиака» и т. д. Это и есть «попса» — самая распространенная форма религиозного сознания, примитивное колдовское язычество и простое бескультурье и безмыслие. Атеистов очень мало, христиан не так уж много, а больше всего «всеверов» и «универов» — это самая массовая форма сознания.

— А крематорий — это, по мнению православной церкви, нормально?

— Мы не в восторге от существования крематориев, и в нашем понимании неугасимый огнь — огненная бездна, что понятно любому христианину. Когда останки близкого человека уезжают в огненную бездну, становится не по себе. С обычным погребением вся символика понятна: зернышко бросается в землю в ожидание новой весны. Церковь не считает, что кремирование нарушает связь человека с Богом. Дело здесь в другом: оно умножает боль людей, утративших близкого. Да и сравните чувства человека, который может прийти на зеленеющую могилку близкого, с чувствами того, кто тоит перед стеной колумбария.

— Меня, например, воротит от мысли, что я когда-нибудь потом буду гнить в земле…

— Не знаю. Меня, например, воротит от мысли, что я буду гореть в огне. Это дело выбора человека, и мы против того, чтобы крематорий навязывали людям: места на кладбище нет, и всех — в печку. Против такой обязаловки мы всегда будем выступать. Опять же это — право человека выбрать, в каком обряде ты хочешь быть похоронен.