Сергей Кремлев - Иуды в Кремле. Как предали СССР и продали Россию

В 90-е годы Окуджава (он был постарше — 1924 года рождения) своего былого духовного якобы родства с большевиками-комиссарами уже не афишировал и довольствовался, как и прочие видные «шестидесятники», подачками с антисоветского государственного «стола».

При этом наблюдалось странное (а может, и не очень) смешение в одном общественном слое признаков двух различных заокеанских сект. Былые хрущёвские «шестидесятники» уже в горбачёвские времена оказались также адвентистами будущей ельцинщины.

«Пришествие» Михаила Горбачёва воспринималось многими «шестидесятниками» как почти религиозное, сакральное событие, и это напоминало веру адвентистов в пришествие Мессии. Пика же этот «религиозный» экстаз достиг с выводом на политические подмостки «катастройки» Бориса Ельцина.

Но в пору катаклизматической «перестройки» классические «шестидесятники», как уже было сказано, разменяли шестой десяток лет, а то и перевалили за шестьдесят, и им требовалось молодое пополнение — дабы страстно ожидаемое пришествие Ельцина стало фактом. И в старые «мехи» было-таки влито молодое «вино» — на смену «шестидесятникам» пришли их «дети», как раз в пору хрущёвской оттепели — в конце 50-х — начале 60-х годов — и родившиеся.

Так, например, Борис Немцов — первый ельцинский губернатор Нижегородчины, родился в 1959 году, Сергей Кириенко-Израитель, мастер дефолтов, — в 1962 году, ельцинский и путинский подельник по руководству президентской администрацией Владислав Сурков — в 1964 году, и т. д.

Потом «во власть» валом пошла ещё более молодая поросль. Страна всё более оказывалась под гнётом самой махровой, просто-таки зоологической некомпетентности, а переквалифицировавшиеся в адвентистов ельцинского дня бывшие «шестидесятники» всё наяривали телезрителям, радиослушателям и читателям одну и ту же припевку: «ГУЛАГ, ГУЛАГ, ГУЛАГ, Сталин — тиран».

Они крутят эту «шарманку» по сей день — вперемешку с уценёнными историей бардовскими песнями.

Но почему они так злобны к собственной истории, к собственной стране, к судьбе собственного народа? В неплохом советском фильме «Достояние республики» бандитский главарь «из интеллигентов» заявляет: «Нет большего наслаждения для интеллигентного человека, чем уничтожить мировой шедевр».

Что ж, похоже, так и есть! СССР как явление мировой истории был подлинным цивилизационным шедевром, и подсобить в деле его уничтожения было для «интеллигентных людей» наслаждением.

Более ста лет назад Ленин, имея в виду интеллигенцию царской России, писал:

«Переходное, неустойчивое, противоречивое положение рассматриваемого общественного слоя отражается в том, что среди него особенно широко распространяются те половинчатые, эклектические воззрения, та мешанина противоположных принципов и точек зрения, то стремление подниматься на словах в превыспренние области и затушёвывать фразами конфликты исторических групп населения (то есть — конфликт между Капиталом и Трудом. — С. К.)».

Опять-таки Ленин, полемизируя с народниками, писал и так:

«Вы говорите, что на «иные пути» должна направить Россию интеллигенция — вы не понимаете, что, не примыкая к классу, она есть нуль».

Блестящая в своей краткости и точности мысль! Лучшие представители русской интеллигенции, то есть собственно русские интеллектуалы, перестали быть нулём и стали во главе созидания новой России только после того, как они примкнули к созидающему классу — к трудящимся.

А «шестидесятническая» советская «интеллигенция» и её преемники всё более отдалялись от народа и поэтому всё более становились общественным нулём. Зато в период развала СССР этот неустойчивый, противоречивый общественный слой, чтобы окончательно не превратиться в ноль, примкнул к «классу» «новых русских», то есть, по сути, к банде.

Тем сейчас и живёт.

И тут вот что надо понять…

Тот же Ленин происходил из дворян, имел высшее юридическое образование, ни одного дня в своей жизни не стоял у станка, не ходил за сохой на пашне, а равно не владел заводами и фабриками. Иными словами, Ленин не принадлежал ни к эксплуатирующим классам, ни к эксплуатируемым классам, а входил как раз в тот общественный слой, который называется интеллигенцией. Тем не менее он себя от интеллигенции как бы отстранял.

И понятно почему.

В начале книги я уже приводил мнение русского историка Василия Осиповича Ключевского — тоже себя, между прочим, от «интеллигенции» отстранявшего. Ключевский высказывался в том смысле, что в русском обществе слово «интеллигенция» возникло как в некотором роде недоразумение.