Сборник статей - Язык символов

Части Сампо есть в Похьеле, в море и на земле людей. А целиком оно не принадлежит ни одному миру. Наверное, и не должно. Может, поэтому и надо было ехать в далекую Похьелу, чтобы выковать Сампо: там находятся «ворота», связывающие разные миры. Кстати, финно-угры верили, что где-то на крайнем севере есть дыра, проход в нижний мир, а над дырой, упираясь верхним концом в Полярную звезду, стоит мировой столб или мировое дерево, с которыми Сампо также отождествляют.

Сам верховный бог Укко вмешался в борьбу между людьми и силами мира иного. Он напустил на море ветры, и те перевернули лодку героев Калевалы. Космическая возрождающая сила Природы не может принадлежать никому, но благодаря ей существует и постоянно обновляется мир в своем вечном движении, вращении, возрождении. И потому периодически надо создавать новое Сампо, новый мир. Космический закон жизни связан со сменами циклов, эпох, эр. И то, что Сампо получается только после пятой попытки, неслучайно: миф указывает на определенный этап развития человечества, определенную эпоху.

С появлением Сампо в Калевале началась уже не мифическая, а человеческая история, стала развиваться культура. В рунах говорится, что в Сампо заключены «пахота и посевы», которые символически связаны не только с земледелием, но и с самой идеей творения, зарождения жизни вообще, постоянного возрождения и возобновления.

Посеянные в землю семена содержат закон будущей жизни – как будет расти и что вырастет. Что нужно, чтобы зерно проросло? Нужны солнце, вода и земля, почва, то есть условия, в которых жизнь будет развиваться. Во всем есть «зерно», хранящее в себе смысл, причину и цель, предназначение, заложенные Природой, Небом. А в Сампо заключены не только «пахота и посевы», но и «сила всяческого роста». То есть то, что пробуждает, приводит в движение тот закон, который заключен как зародыш будущей жизни в зерне.

Импульс жизни, что он хочет от нас? Ведь сила жизни, роста, развития и возрождения проявляется во внутреннем мире человека, точно так же как в Природе. От чего зависит наше возделывание и наш урожай ?

Колокольный звон… Этот звук можно услышать в самых разных местах: и за стенами древнего монастыря, и высоко в горах при входе в буддийский храм, и на площади европейского города у здания ратуши. Даже в суете современного мегаполиса, наполненного грохотом машин и многоголосицей толпы, этот звук останавливает, словно приподнимает над шумом, над повседневностью.

Есть в колокольном звоне нечто такое, что властно захватывает нас, даже помимо нашей воли, затрагивает не только эмоции, но и более глубокие, сокровенные струны души. Психологи и физики строят самые разные модели, чтобы понять механизмы этого воздействия. Диапазон звучания колокола очень велик, он включает частоты, которые неспособно воспринять человеческое ухо; фактически мы воспринимаем этот звук не только ушами, а всем своим существом. И не только мы: на колокольный звон отзывается вся природа, даже камни – когда в храме звучит колокол, все здание вибрирует в резонанс, словно единый организм…

Литье колоколов всегда было таинством. Дело даже не в «рецептуре», хотя, конечно, у мастеров были свои секреты. О колоколе говорили как о живом существе, при рождении ему давали имя. Когда отливали колокол, при этом обязательно присутствовало духовенство, стояли с обнаженными головами. Новый колокол обычно несли к колокольне на руках…

К чему такая церемониальность? Чему призваны служить литые великаны? Зачем звонит колокол?

Колокольный звон – это всегда зов.

На Руси колокол всегда призывал людей в храм, на встречу с Богом. Величественный звон колоколов, который невозможно не услышать, побуждал человека вырваться из круговерти земных забот, чтобы обратиться к вечному, к Небу.

Особенно торжественен звон на колокольне, когда производится во все колокола, что бывает в большие праздники. А наиболее торжественный из всех – когда звонят в «красные» колокола, самые красивые, благозвучные.

В Москве в ночь под Пасху «красный звон» совершался по особому, старинному обычаю. Все московские церкви ждали, пока ударит громадный Успенский колокол Ивана Великого. Гул его первого удара перекатывался с кремлевского холма за Москву-реку и разливался далеко вокруг. Вдали, подобно эху, отзывался колокол Страстного монастыря, и затем уже разом начинали гудеть колокола всех «сорока сороков» московских церквей. Звуки, дробясь и переливаясь среди торжественной тишины ночи, постепенно наполняли город радостным, величавым звоном. Этот «язык неба» лучше всего было слушать с высоты Воробьевых гор.