Все наши спортсмены усиленно тренировались к предстоящим соревнованиям. Я буквально не слезал с лошади. Очень нервничал: никак не мог подобрать себе подходящей лошади. Кони были обыкновенные, армейские, а у меня перед глазами так и стояли красавица Торпеда, Бланкет и, наконец, моя последняя любовь - Пилот. Перепробовал всех лошадей своего подразделения, пока не нашел более или менее чуткую лошадь.
Миша участвовать не хотел. У него не было, по его словам, "спортивной жилки". Он часто приходил в манеж и, посмеиваясь, смотрел, как я тружусь.
- А знаешь что, Сережка,- как-то сказал он мне очень серьезно, - я вот слышал, только не знаю, правда ли, что ты раньше стал ездить на лошадях, а уж потом научился ходить?
- Ну, это, положим, ты перехватил. - Так же серьезно ответил я.- Я начал ходить немножко раньше.
Наконец наступил день соревнований… На поле были поставлены препятствия, в большинстве своем тяжелые, очень массивные, с глубокой канавой, полной воды.
Имелись такие препятствия, которых теперь на конкурных полях не ставят: огненные кольца, бричка, наполненная сеном и обвязанная брезентом, причем эта бричка была высотой 1 метр 60 сантиметров и шириной около двух метров; прыгали и через поставленных в ряд лошадей. Эти препятствия вырабатывали и у всадника и у лошади большую смелость.
Состязаясь, я прыгал, джигитовал, рубил лозу. Когда я посылал лошадь на препятствие, она уверенно шла и ни разу не сделала закидки, то есть не отказывалась прыгать.
Соревнования произвели на меня неизгладимое впечатление. И хотя я не занял на них ни одного призового места, но почувствовал настоящий спортивный азарт и окончательно понял, что спорт - мое увлечение на всю жизнь.
После соревнований начальник полковой школы отметил, что я сделал все, что зависело от всадника, но… не отработал коня.
- Не горюй, лейтенант, что не занял призового места, - говорил он мне.- Сегодня был твой спортивный дебют, и ты доказал, что все данные для спортсмена-конника у тебя есть. Выступить в соревнованиях с такими прославленными ездоками - тоже надо иметь храбрость… Ну, а отрабатывать лошадь научишься, была бы охота.
Для меня это была очень большая похвала.
Командир эскадрона обещал достать мне хорошую лошадь. Но, увы, этому обещанию не суждено было сбыться.
…Шла демобилизация. Увольнялись солдаты и офицеры. Наша бригада расформировывалась. Меня вызвали в штаб и предложили демобилизоваться. Видимо, на моем лице выразилось такое отчаяние, что генерал задумался.
- Армию любишь?
- Так точно!
- А с какого ты, лейтенант, года?
- С тысяча девятьсот двадцать шестого, товарищ генерал. Мне уже девятнадцать лет.
- Уже? - Генерал испытующе посмотрел на меня, о чем-то вполголоса поговорил с начальником штаба. - Направляем тебя в гвардейский кавалерийский корпус…
Однажды, обходя конюшни, я увидел кличку, написанную на деннике: Пилот. Неужели это тот самый Пилот? У меня сердце забилось. Я знал, что Порубов ушел из кавалерии, и, значит, конь… Может, мне удастся получить его? Но Пилот ли это? Лошадь в деннике чем-то только напоминала моего любимца. Она была невероятно худа, шерсть у нее висела клочьями. Нет, не мог Пилот так измениться в сравнительно небольшой срок. Прочел еще раз данные, указанные на табличке. Все сходилось. И англо-кабардинская порода и рост, и 1935 год рождения…
Вошел в денник, ласково позвал, и конь ответил мне жалобным ржанием. Он не забыл меня: ведь в последнее время я часто тренировался на нем, и мы с ним стали большими друзьями. Уборщика за лошадьми я спросил, что сделалось с конем, кто его владелец. Оказалось, Пилот после отъезда Порубова заболел тяжелой лошадиной болезнью - воздушной прикуской - другими словами, он захватывал зубами край кормушки и втягивал в себя воздух, а это приводило к мучительным коликам. Числился он за командиром подразделения.
Я немедленно направился к командиру полка и подал рапорт: ”Прошу коня Пилота передать мне”.
Командир искренне удивился, что меня мог пленить такой больной и невзрачный конь, но просьбу мою удовлетворил.
Много времени потребовалось, чтобы привести Пилота в порядок. Прежде всего надо было вылечить его от болезни. Я проводил у него в деннике чуть не все время. Чтобы Пилот не мог дотянуться до кормушки, надевал на него ошейник и коротко привязывал, во время кормления следил, чтобы он не захватывал края кормушки. И постепенно конь стал выправляться.
Читать дальше