Михаил Поликарпов - Игорь Стрелков. Ужас бандеровской хунты. Оборона Донбаса

— Почему здесь, в Донбассе, народ организовал сопротивление киевской хунте, а на остальном Юго-востоке — пока не получилось. Харьков, Одесса почти подавлены…

— Потому что решительных людей, способных поставить на карту все, включая собственную жизнь, репутацию и все остальное…

— …Да, на майдане в Киеве достаточно было бросить клич, и сразу же бежали тысячи, а тут?..

— Вы поймите, что клич — он может быть брошен человеком, приложившим ладони ко рту. А может быть транслирован тысячами камер, телеэкранов. И распространение клича, который бросался на майдане, было очень хорошо обеспечено всеми масс-медиа Украины… Я в это время находился в Киеве, участвовал в обеспечении безопасности привоза «Даров Волхвов». В те немногие моменты, когда у меня была возможность отвлечься от работы, я просматривал и местную прессу, и телевидение, посетил и майдан. И мне было невооруженным взглядом видно, что все очень хорошо организовано, налажено, и любой пришедший туда человек сразу чувствовал, что подо всем этим большая база, что его мнение там разделяет огромное количество людей. Отсюда и было такое мощное движение.

Здесь же, на Юго-востоке, наоборот, украинская пропаганда тут же обозвала народный протест «фашистским мятежом». Людей не вдохновляют на восстание, как в Киеве, а подавляют те же телевидение, радио, газеты, интернет, которые ведут тут спланированную информационную компанию. Во-вторых, отсутствие реальной поддержки извне, той, которую США и украинские олигархи оказывали майдану… Со стороны России такой поддержки не было даже близко. Соответственно, те структуры патриотов, что действовали на Юго-востоке, они получали какие-то крохи, своих сил и средств у них опять же не хватало на то, чтобы организовать даже минимальные акции. Олигархов, способных спонсировать подобного рода движения, здесь тоже нет.

— В интернете много говорится про какие-то чеченские батальоны, прибывшие с России…

— Ну я знаю, что в Горловке есть один чеченец местный, который давно здесь живет и в добровольческом батальоне, других чеченцев я здесь не видел, по крайней мере, в Славянске нет ни одного чеченского бойца.

— А из России много добровольцев приезжает?

— Девяносто процентов личного состава наших отрядов — это местные жители. Была небольшая группа башкир, они не брали в руки оружие, они просто приехали помочь, привезли гуманитарную помощь, участвовали в строительстве оборонительных сооружений. Отработали несколько дней и уехали.

— Вас обвиняют, что вы деньги какие-то платите…

— Сейчас у меня очень большая проблема-я не могу ополченцам, которые уже месяц и более с оружием в руках сражаются за независимость, не могу помочь их семьям. Люди воюют здесь. Да, их здесь кормят, одевают, у них есть оружие и боеприпасы, но их семьи не получают ничего. Это очень серьезная проблема, и мне необходимы средства для того, чтобы выдавать людям какое-то минимальное пособие, чтобы их дети не голодали. У меня этих денег нет. Все эти сказки про то, что мы здесь набираем наемников, перекупаем солдат — это из разряда опять же информационной войны, которая против нас ведется.

— Кстати, о наемниках. Правда, что иностранные наемники участвуют в карательных операциях против вас? Говорят, под Славянском поляки…

— У нас есть данные, что Карачун действительно охраняет польская частная военная компания. Они никуда не суются, в атаку не ходят, но по периметру несут охрану Карачуна, используя самые современные средства: тепловизоры, дальнобойные снайперские винтовки. Но у меня к ним претензий нет, хотя бы потому, что они там сидят и в атаку не идут, а все, кто не идет в атаку, нам особо не мешают.

«Вертушка» нырнула в просвет между горами и села на раскисшее от дождей картофельное поле. Не успели колеса старенького Ми-8 коснуться земли, как в салон запрыгнул здоровый, увешанный оружием мужик. Следом за ним в вертолет втянули два дрожащих человеческих тела, прячущих окровавленные, коротко стриженные головы в воротники рваных телогреек. Спецназ внутренних войск только что захватил этих ваххабитских боевиков, решивших спасти свои жизни и пытавшихся просочиться через кольцо окружающих долину федеральных войск. Пленники падают на колени, прижимаются лбами к полу, как мусульмане на молитве, дрожат от страха, а вертолет тут же взмывает в воздух. Через несколько минут один из неудачливых «борцов за исламские джамааты» пытается приподнять голову, но на шею ему опускается тяжелый ботинок бортстрелка.