Е. Кормилицына - ЙОЗЕФ ГЕББЕЛЬС. ОСОБЕННОСТИ НАЦИСТСКОГО ПИАРА

Национал–социализм, как каждое великое мировое учение, опирается на немногие основные понятия, заключающие в себе глубокий смысл.

Простое объяснение основных ошибок немецкой политики последних четырнадцати лет заключается в том, что мы, немцы, никогда не приходим к соглашению в вопросах, касающихся нашей судьбы, ни в качестве отдельных индивидов, ни будучи объединены в организацию или партию. Хотя и происходили дискуссии о понятиях, но исключалась возможность достичь единства в основных принципах нашей политической мысли, так как каждый считал себя вправе подразумевать под этими понятиями что‑то свое. То, что один понимал под «демократией», другой рассматривал как «монархию»; один говорил «черно–бело–красное», другой — «черно–красно–золотое». В том, что один обозначал как «авторитарное государство», другой видел «парламентскую систему». Пришла пора вновь включить народные массы в политическую жизнь. Чтобы находить в них понимание, мы разработали ориентированную на народ пропаганду. Таким образом, мы вынесли на улицу ситуацию, понимание которой было доступно лишь нескольким специалистам и экспертам.

Мы обсуждали эти понятия до хрипоты. Если бы кто‑то четырнадцать лет назад дал себе труд выяснить перед политическим противостоянием, что, собственно, каждый отдельный человек понимает под «демократией» или «монархией», под «системой» или «авторитарным государством», то стало бы очевидно, что мы, немцы, едины в основных принципах, просто по–разному их обозначаем.

Национал–социализм упростил мысли немецкого народа и привел их назад, к примитивным прототипам. Он свел сложные подходы политико–экономической жизни к самой простой формуле. Он естественным образом вложил ее объяснение в мозг маленькому человеку; при этом все было объяснено так просто, что стало доступно самому примитивному разуму Мы отказывались иметь дело с расплывчатыми, нечеткими и неясными понятиями, придавая всем вещам простой и ясный смысл.

В этом заключалась тайна наших успехов.

Гражданские партии ощущали себя не способными понять наш «культ примитивности». Они судили о нас с аристократической надменностью, придя к ошибочному мнению, что они являются государственными мужами, а мы — болтунами. В лучшем случае они рассматривали нас в качестве агитаторов и выразителей идей толпы. Но мы поставили перед собой другие задачи: захватить колеблющиеся троны, чтобы после передать их достойнейшим.

Мы обладаем способностью ясно видеть и представлять основные принципы ситуации в Германии и в немецкой общественной жизни. Мы также обладаем силой побуждать широкие массы нашего народа к борьбе за эти, по–новому увиденные принципы и основы политической жизни. Такой агитационный подход не остался без последствий и в плане мировой политики.

Я вижу в этом успехе предпосылку к политическому взаимному согласию немцев друг с другом и всего нашего народа с демократическими, фашистскими или большевистскими государствами. Если мы не обратимся во всем к единому толкованию понятий, то объединение будет исключено. Первая необходимость каждой политической классификации основывается на разграничении понятий и разъяснении принципов. Важно, чтобы имелась возможность простого перехода от теоретической дефиниции к политической практике.

Кто однажды четко уяснит основные понятия, тот с удивлением увидит, что политическая практика проистекает из них органически, естественно и логично. Ему станет очевидно, куда должно быть направлено политическое развитие. Станет очевидным и то, что процесс, начатый с того момента, когда разразилась национал–социалистическая революция в Германии, не может рассматриваться как завершенный, но будет иметь свое продолжение; что он вообще сможет завершиться лишь тогда, когда национал–социалистический образ мыслей обновит и заполнит содержанием всю общественную и частную жизнь Германии.

Так это называется сегодня в Германии: «Мы сделали революцию». Однако немногие люди знают, что эта революция означает, что она представляет собой в динамике и в плане исторического развития. Имеются даже отдельные товарищи, которые вообще не хотят признавать, что в Германии произошла революция.

Что такое революция? Перед тем как произошел национал–социалистический переворот, с этим понятием связывали признаки, которые, собственно, лишь приблизительно относились к первоначальному значению слова. Под революцией понимался политический подход, когда все решается на баррикадах и направлено против существующих законов. Известно лишь очевидное — это процесс насильственного свержения господствующей прослойки и передача власти насильственно пробившейся новой группе. Но скрытый смысл того, что есть революция, несколько иной. К нему не обязательно относится понятие «баррикада», оно вообще ни в коем случае не должно быть признаком настоящей революции. Революция может совершаться бескровно и без нарушений закона; равно как возможно, что правящая группа пойдет на баррикады, не провозглашая революции. Революция заключает в себе динамичный процесс, развивающийся по собственным законам и направленный на то, чтобы перенести свою, когда‑то оппозиционную динамику на государственный уровень законности. Абсолютно не важно, какими средствами все осуществляется. При этом степень легальности не играет никакой роли. Немецкая революция является тому классическим примером, так как она проводилась легальным путем при непременном соблюдении существующих законов и все же принесла с собой самый большой духовный, культурный, экономический и социальный переворот, какой только был когда‑нибудь в мировой истории. А причина лежит в особенности именно немецкой революции, которая была совершена снизу, а не сверху.