Ольга Чигиринская - Россия как нарциссическое расстройство личности, Украина как нарциссическая травма

Но с этими добродетелями, как и с религиозностью, получается интересная фигня. Возьмем, допустим, храбрость. Возьмем русскую женщину из некрасовского «Мороза-красный-нос», которая коня на скаку остановит, в горящую избу войдет. А теперь посмотрим шире на творчество того же Некрасова и увидим очень похожий типаж женщины в «Кому на Руси жить хорошо». Только эта женщина покорно сносит издевательства мужа, свекрови и золовок. Впрочем, и героиня «Мороза» в финале замерзает насмерть, сдавшись перед вдовьей участью и суровой зимой.

Или возьмем солдатскую храбрость. Толстой, Лев Николаич. Платон Каратаев, вера-отвага-духовность во все поля. Но обратимся к другому его тексту, «После бала» — там зольдатики бьют своего товарища смертельным боем, не слушая просьб о пощаде, покорно и вместе с тем жестоко. И самое страшное во всем этом — признание героя: «Что ж, вы думаете, что я тогда решил, что то, что я видел, было — дурное дело? Ничуть. „Если это делалось с такой уверенностью и признавалось всеми необходимым, то, стало быть, они знали что-то такое, чего я не знал“, — думал я и старался узнать это. Но сколько ни старался — и потом не мог узнать этого».

Патриотизм? «Бородино» и «Прощай, немытая Россия» написаны одной и той же рукой.

Короче, возьмите любую из превозносимых русских добродетелей, возьмите классика, который ее превозносит — и вы увидите в его же текстах опровержение.

Думаете, сами русские классики этого не замечали? Еще как замечали. А уж русские философы опосля выдумали концепт «загадочной русской души», в которой одновременно уживаются:

«1. широта души — отсутствие формы;

2. щедрость — расточительство;

3. свободолюбие — слабая дисциплина (анархизм);

4. удаль — разгул;

5. патриотизм — национальный эгоизм».

А как увязать свободолюбие с тем фактом, что крепостное право отменили аккурат в тот год, когда в Лондоне построил первое метро? А никак. Загадочная русская душа любит свободу, но просит кнута. Да, американцы оказались еще бОльшими лицемерами, но они хоть воевали за свободу для этих негров; за свободу русского крестьянина не воевал никто, кроме кучки экстремистов.

Конечно, дураками классики не были. Они прекрасно видели, в каком жалком состоянии находится народ, и понимали, что, сколь его ни прославляй, это жалкое состояние не изменится. Они были свидетелями (а то и соучастниками!) немыслимых унижений, мучений, злоупотреблений — и ничем не могли помочь. Даже если у них была власть, как у Салтыкова-Щедрина, они не могли переломить целую систему лжи, эксплуатации и подавления.

При этом они сами бывали в заграницах и видели, как бунтуют луддиты, чартисты и прочие карбонарии. И не могли не отдавать себе отчет в том, что этим бунтовщикам — иногда, чрез большие жертвы, не в полном объеме, со страшным скрипом, пердячим паром — но удается все-таки добиться своего! А у себя дома приходится мириться с тем фактом, что народ, вполне способный на безбашенную отвагу в битве с внешним врагом, втоптан в совершенную безропотность.

А еще ж у них у многих были свои рабы, да-с. И как-то не получается одновременно конституция и севрюжина с хреном, и на свободу рабов отпустить, и свое благосостояние сохранить. Да и их благосостояние тоже.

В общем, они выдумали себе копинг-технику… да-да-да! Именно! Они сочинили концепт русского народа как коллективного Христа, народа-мученика, искупающего грехи «безбожной бездуховной Европы».

Тут-то Тютчев и выблевал свое знаменитое:

Вот это самое распространенное мнение русских о себе. Россия богоподобна, точка. Ее пути, как и Господни, неисповедимы, но она страдает всем во искупление.

Тут встает вопрос — если русский народ Коллективный Христос, то кто же, ять, коллективный Пилат? Ответ, казалось бы, очевиден — элита, верхушка, царь и нобилитет, но для славянофилов, тогдашних русских националистов, царь был священной коровой. Поэтому они винили во всем… Бинго! Бездуховный запад, ради гонки с которым бедняжки-цари вынуждены были построить государство-машину по немецкому же образцу. Ну и евреев еще, куда ж без этого.

А теперь печальное резюме. Нет никакой загадки в загадочной русской душе. Есть нарциссические «качели» между подсознательно переживаемым ничтожеством и грандиозными претензиями. Токсический стыд за соучастие в угнетении и попытка вытеснить его в подсознание, раздувая мессианские фантазии.