Ирина Шевелева - Душа нежна

"У Алешкина появилась возможность посмотреть мир... В США книжная ярмарка была в Лос-Анджелесе. Там он взял напрокат машину и после работы на ярмарке десять дней катался по Америке... с женой прокатился на машине по всей Франции, побывал в многочисленных замках Луары, в Бордо, в Биаррице на берегу Бискайского залива, оттуда в Испанию в Бильбао... С берега Атлантического океана на берег Средиземного моря... Побывал в древнем городе Арле, в Каннах, где в то время проходил очередной кинофестиваль, в Ницце, в Монте-Карло, рискнул нелегальным путем проехать через границу в Италию... В Швейцарию, в Женеву, в Лозанну... снова в Париж... Брюссель, Антверпен... Роттердам, Гаага, Амстердам... Кельн, Бонн, Кобленц... Франкфурт... Снова США: Нью-Йорк, Бостон, Ниагарский водопад, Чикаго, Денвер, знаменитые Колорадские парки, каньоны Аризоны и Юты, Большой Каньон, Лас-Вегас, Долина смерти. Скалистые горы... Диснейленд..." "Насколько краше русская земля..."

Конечно, пребывающий в материальном и правовом упадке русский третьесословный слой в основном сидит дома, выживает частным образом, лишь телепатически осуществляя свою общественную миссию. Но видит и мыслит точно так же, в тех же пространственных объемах, что и писатель Алешкин и его герой. Держит в уме свой внутренний всепланетный резерв.

Впрочем, с точки зрения вульгарных представлений о третьем сословии, такое понимание его - ересь. На формальном языке наш внешне разрозненный неузаконенный государственно слой называется средний класс. А третье сословие - канонически это буржуазия. Весьма крупная. Требующая себе власти. Захватывающая ее. Политическая сила, заступающая место аристократии и рядящаяся под нее, "под элиту". Рвущаяся в аристократию и в конце концов образующая этот как бы аристократический, подменный слой - класс. Процесс, запечатленный Пушкиным. "Моя родословная".

Не торговал мой дед блинами,

Не ваксил царских сапогов,

Не пел на клиросе с дьячками...

Представитель рода высшей, военной, царственной аристократии, Пушкин иной не признавал. По Пушкину, аристократом был бы, скажем, Чапаев. Принятым в аристократию. Вместо этого - четкая схема вытеснения аристократии третьим сословием. Более того, рокировка сословий. "Я только русский мещанин..."

Притом это схема, подчеркивающая отсутствие в сословии единой организованной внешне и идеологически силы, которая позволила бы произвести замещение разом, с изменением государственного режима. Такой силы в России действительно не было. И нет. Опора ее - капитал не приобрел первенствующего, властного значения. И тут, как говорится, в России проехали. Торгово-банковское сословие в России было задушено в его сытом зародыше в XX веке и как самостоятельное не претендовало и уже не будет никогда претендовать на высшую власть. Слепое и трусливое, с криминальным душком, подчиненное тайному МВФ - вот его окончательная участь. Ни одному банку, включая и Центральный, не под силу ни по-царски недосягаемо взвинтить для подданных цену на хлеб насущный, ни раздать его даром в грозную годину. Нет и не будет такой, Иосифовой, власти...

Исходя из данного реального положения дел, вполне понятно опасение: а возможно ли теперь возникновение полномочного - во зло, во благо ли третьего сословия в отдельно взятой стране? Именно в России. Сегодня у нас официально взыскуют такой "удобный" для правительственных кругов вариант его, как достаточно толстенький слой денежных людей, которых при случае правительство слегка бы выжимало, с соблюдением некоего джентльменского "общественного договора". Зародыш такого рода отношений прослежен Алешкиным еще на материале советской эпохи. Например, в повести, в некотором роде детективной, "Зыбкая тень":

"Сергей Сергеевич наполнил рюмки. Маркелов отказался. Тогда и Лаврушкин поставил свою на стол. Виталий Трофимович наклонился к нему и назвал цену.

- Ого! Дороговато! - вскинул брови Сергей Сергеевич.

- Я уже говорил: центр, три комнаты на двоих, хороший этаж, документы... В хорошую сумму выливается... Недельки через три ордерок будет...

- Ладно... Ограбили вы меня!

- Сегодня я вас, вы меня завтра..."

Но в целом такая гармония оказывается утопией. Передел собственности осуществлялся и осуществляется во внегосударственных разборках. Властям к пирогу соваться опасно - тому свидетельство регулярный отстрел чиновников.

Конечно, криминальным богачам-авторитетам в конце концов становится утомительно участвовать в беспрерывном переделе так называемой собственности на час. Но что делать? Захват полной, державного вида власти недостижим. Между собой же объединение возможно лишь в мафию. Увы, только не у нас, где святость любой, даже мафиозной семьи утрачена. Сословие же образуется по другим законам.