Виктор Пелевин - Эссе, статьи

«Когда я был маленьким, то умел сочинять стихи, но искусством каллиграфии не владел, а мой двоюродный брат Тань-цзюй хорошо писал, но не умел сочинять стихов. И вот, когда я гадал, кисть писала удачные стихи, но почерк был небрежный, когда же гадал Тань-цзюй, иероглифы получались аккуратные, красивые, зато стихи были поверхностные и претенциозные… То есть можно сказать, что сами духи не одухотворены, их одухотворяют люди. Тысячелистник, щит черепахи, сухая трава, кости – хотя по ним и можно узнать, что тебе предопределено, беда или счастье, – чудотворными они становятся лишь с помощью человека».

Эти слова Цзи Юня, китайского ученого XVIII века, на редкость точно передают суть научного взгляда на мантику. Практически та же мысль, только выраженная в более современной манере, изложена в предисловии к составленной Ральфом Блумом «Книге Рун». Автор предисловия, профессор Мартин Райнер, пишет: «Каким образом случайный выбор меченных камней может сказать нам что-то насчет нас самих? Может быть, относящиеся к рунам интерпретации настолько захватывающи, что каждая из них содержит хоть что-то, что можно соотнести хотя бы с чем-то из происходящего в рамках осознанного – каждый день, в любое время, с кем угодно. Это простейшая возможность, которую можно принять со строго научной точки зрения».

Казалось бы, в обоих случаях – и у Цзи Юня, и у Мартина Райнера – дано вполне убедительное объяснение механизма работы оракула: некоторая процедура позволяет гадающему осознать уже известное ему на подсознательном уровне, «каналом» между сознанием и подсознанием служит сам мантический ритуал. Очевидно, какая-то доля истины в этом есть, но вот что добавляет профессор Райнер: «Моя собственная игра с этими Рунами показала совпадения за совпадениями и явно последовательную „подходящесть“ при каждом чтении Рун, что сложно объяснить с помощью только что описанного механизма… Лично для себя я предпочитаю не делать окончательных выводов, помня, что наблюдения не должны отбрасываться только из-за того, что отсутствует удовлетворительное объяснение процессов, стоящих за ними».

Кто же говорит с нами, когда мы пользуемся оракулом? Кто является этим учителем, способным с такой легкостью – и точностью – объяснить нам наши проблемы? И как объяснить ту удивительную простоту, с которой сознание находит применение даже самой туманной из гадательных формул? Вот эпиграф к одной из главок «Книги Рун» (он взят из книги, называющейся «Курс Чудес»).

«Все мы являемся учителями, и то, чему мы учим, – это то, чему нам надо научиться, поэтому мы учим этому снова и снова, пока не научимся сами».

Или, как пишет в другом курсе чудес Ричард Бах:

«Когда ты учишься – ты лишь открываешь для себя то, что ты давно уже знаешь…»

Сначала скажу несколько слов о божественном. «В начале было слово», – гласит Библия.

Опираясь на эту фразу из Библии, каббала – основа западного оккультизма – учила, что слово есть основа всего сотворенного, а раз слова состоят из букв, то и каждая буква может рассматриваться как обладающая реальным могуществом активная сила, которая соответствует особому проявлению божества. Считалось, что, комбинируя буквы и соответствующие им числа, можно не только узнать будущее, но и повлиять на него.

В основе каббалы лежали 22 буквы древнееврейского алфавита, которые вместе с первыми десятью цифрами считались теми элементами, из которых строится мироздание. А одной из высших тайн каббалы была область знания, связанная с так называемым тетраграмматоном, или четырехбуквенником, состоявшим из букв «йот – хе – вау – хе», которые составляли имя Бога. Этому сочетанию приписывалась непостижимая сила, и, манипулируя различными комбинациями букв тетраграмматона, можно было по-разному именовать Бога и производить всяческие чудеса. О том, насколько тщательно охранялись связанные с тетраграмматоном знания, свидетельствует то, что всякая передача сведений о его практическом использовании могла быть только устной, говорить об этом могли только два человека, и ни в коем случае не допускалось участие в этих процедурах женщин. В средние века идеи каббалы получили широкое распространение в Европе. Мистика каббалы оказала влияние на многих отечественных мыслителей, в том числе, например, на Владимира Соловьева. А практическая сторона каббалы проявилась с особой отчетливостью в деятельности партии большевиков.