Олег Матвейчев - Что делать, Россия? Прорывные стратегии третьего тысячелетия

«Дивиденды акционеров» будут выдаваться не в денежной форме, а путем снижения платы за жилье, бесплатного обучения, бесплатной медицины, снижения цен на основные, а потом и вообще на все продукты и, наконец, через сокращение рабочего дня!!! Рабочий день должен был быть сокращен до четырех часов, чтобы не было безработицы, а свободное время – главное богатство человека (на Западе оно доступно только капиталисту, но у нас капиталистами в перспективе должны были стать все) – шло бы на научное, творческое, культурное и спортивное развитие нации.

Этим планам Сталина не суждено было сбыться, планы отстранения партии от власти и борьба вокруг трона, обострившаяся из-за понимания, что в скором времени кто-то должен стать наследником, привели к возне, инспирированию заговоров, «дел врачей», «борьбе с космополитизмом». В конечном итоге, возможно, сам Сталин также пал жертвой одной из интриг.

Были ли сталинские реформы правоконсервативными? Да. Были ли они ультралевыми – прогрессистскими? Безусловно. Были ли они капиталистическими? Очевидно. Были ли они социалистическими? Без всякого сомнения. Но что это значит? Это значит, что понятия традиционной политологической и политэкономической науки промахиваются мимо цели. Они не могут постичь феномен, и потому традиционную науку необходимо подвергнуть серьезнейшей ревизии, изменить в самих основаниях.

После смерти Сталина перед советской элитой встало несколько важнейших задач, для решения которых требовались известное мужество и видение исторической перспективы.

1. Необходимо было удержать и укрепить роль мирового авангарда, а для этого противопоставить консервативной геополитике Запада привлекательную во всем мире идеологию. Конечно, хорошо, когда Пальмерстоун говорит о «вечных интересах Британии», этим можно покорить сердца британцев, но не сердца африканских негров, не китайских крестьян, не латиноамериканских гаучо и даже не рафинированных европейцев. На геополитике империи не строятся.

Либерализм обращался к каждому человеку с идеей свободы, коммунизм обращался к каждому в мире с идеей свободы и справедливости. Это пока работало, но, как «нельзя обманывать всех все время», так нельзя и говорить «истину» всем все время. Требовалась кардинальная реформа марксизма, это было ясно уже Сталину.

Это задача для философов, а значит, нужна как минимум свобода философских дискуссий с привлечением зарубежного и, прежде всего, отечественного опыта мысли. В отличие от производства, где 90 % продукции должно соответствовать стандарту, и лишь 10 % отводится на брак, в творческой лаборатории, лишь 10 % отводится под возможную великую идею, все остальное – пустая порода. Мы победили в войне. Надо было ответить: каким духом? И главное, каким духом возможны будущие победы, какая эпоха нас ждет?

2. Аналогичная задача для политологов, обществоведов и пропагандистов. Старые формы и методы пропаганды, действовавшие на безграмотное крестьянство и рабочий класс, отживали свое. На смену шло поколение грамотных людей, шел мощный средний класс. Возможно, надо было отказаться от понятия и от института партии, как принадлежащего старой науке и практике. Такие мысли были у Сталина еще до войны (существуют даже избирательные бюллетени для выборов на альтернативной основе). От них пришлось отказаться, так как партийная верхушка запугала Сталина потерей контроля.

Уже в войну стало очевидно, что партия – пятое колесо в телеге, и она полностью выключена из системы принятия решений. Институт традиционных комиссаров и политинформаторов тоже себя изжил, из-за чего его и отменили. Революционная агитация, реклама и пропаганда должны были быть заменены мягким пиаром, да и сама идеология должна была стать более глубокой, многомерной, изощренной, подходящей возросшим требованиям масс, которые уже перестали быть массами в строгом смысле слова.

3. Своя задача стояла и перед экономистами. Категории политэкономии в рамках старой парадигмы не понимает общество, которое возникло и вырвалось на передовые позиции в мире. Не понимать не значит быть в недоумении и молчании. Гораздо чаще это значит подвергаться иллюзии полного понимания, а на самом деле коряво и внешне перетолковывать происходящее в чуждых и неподходящих внешних терминах новое общество, не правое, не левое, не либеральное, не социалистическое, не консервативное. Нужно было сознательно использовать эти понятия как в политической практике, так и в экономическом хозяйственном менеджменте. Возможно, надо было отказаться от понятия стоимости и прибыли в денежных формах, отказаться от налогов всех видов, как категорий и институтов старой политэкономии, и вспомнить о категории «свободного времени» как мерила истинного богатства и многого другого. Намеки на это имелись в последних работах и действиях Сталина.