Олег Матвейчев - Что делать, Россия? Прорывные стратегии третьего тысячелетия

Величие и авторитет России опять держался на воинской славе, на штыке. Россию в Европе боятся, но ею не соблазняются. Она опять предстает страной чуть обузданных варваров. За европейским лоском найдешь азиата – говорят о России. Пока Екатерина гордится, что переписывается с самым модным философом Европы – Вольтером, сам Вольтер использует переписку в качестве пиар-акции для реализации часов фирмы, в которой он акционер.

Эта огромная проблема, проблема превосходства европейцев в деле Просвещения, осознавалась Петром III. Указ о дворянской вольности, об освобождении дворян от службы, должен был решить именно этот вопрос, он вовсе не ставил задачу увеличить эксплуатацию крестьян, как пишут в либеральных и марксистских лубочных учебниках истории. Картина маслом какая-то: сидят Петр III с Екатериной Великой и думают, как бы им побольше закабалить крестьян и наплодить паразитов… На самом деле они понимали то, чего не понимает обыватель, не понимали элиты впоследствии и до сих пор не понимают в руководстве России.

Дворянство было освобождено от службы только для того, чтобы в обществе появился огромный слой людей, чьей каждодневной обязанностью будет производство духовных ценностей ( искусства, философии, науки… ) . А это, в свою очередь, возникло из понимания, что духовное служение, служение науке, искусствам, просвещению дает государству больше, чем служение военное!!! С точки зрения стратегической безопасности и увеличения суверенности лучше, чтобы в стране было больше философов, художников, поэтов, архитекторов, литераторов, религиозных деятелей и проч., чем военных, потому что все они обеспечивают духовное лидерство страны и ее духовный суверенитет, они делают страну любимой другими, а не страшной, как это делают военные.

100 лет – достаточный срок, чтобы подвести итоги и ответить честно, смогли ли мы догнать и перегнать Европу. И вот Петр Чаадаев в «Философических письмах» диагнозит: Россия, дескать, ничем себя не проявила и уже, похоже, не проявит, она призвана явить миру урок бесполезности. Россия всего лишь окраина Европы, ее бездарная ученица.

Проект Петра утонул в подражательстве и низкопоклонстве перед Европой. У нас, может быть, и лучшие в мире балерины, но не мы создали балет. У нас, может быть, и отличные художники, но не мы создали живопись. Да что там виды искусств, мы не создали даже стилей! У нас могли быть шедевры романтизма и классицизма, но не мы создали романтизм или классицизм как стили.

Россия не породила ни одного философа уровня Платона и ни одного ученого уровня Ньютона, вопреки пророчествам Ломоносова. Наверное, это и невозможно было вообще. Грубо говоря: ты можешь проигрывать или выигрывать в футбол, но в обоих случаях ты играешь в футбол, а не в лапту, и это льет воду на мельницу Англии, «раскручивает» Англию, которая футбол породила. И так во всем.

Безумнейшее и головокружительное упоение Европой дало первенство только в светской жизни – таких роскошных балов и салонов, как в Петербурге, не было нигде! Оказывается, обеспечение «материального базиса», материальной независимости, наличие свободного времени, освобождение от нужды – не только недостаточное условие для духовного творчества, но и вовсе не необходимое. А возможно, даже и вредное.

Выращенный на всем готовом, воспитанный французским гувернером, барчук, как дрессированная обезьяна, мог только имитировать и симулировать некий привнесенный усредненный образец «культурного европейца». Набор необходимых качеств был незатейлив, чтобы пройти тест на культурность и европейскость надо было… «по-французски изъясняться совершенно и писать, легко мазурку танцевать и кланяться непринужденно…чего ж вам больше?» (Пушкин). Зато сколько пафоса, чванства, высокомерия по отношению к холопу, не овладевшему культурной нормой, сколько презрения к «Ваньке»!

Уже поход Наполеона привел нашу проевропейскую элиту в смятение: она не могла понять, как Европа может вообще напасть на Россию? Ведь мы, по сути, такие же, как они, состоим в одних и тех же масонских обществах, посещаем одни и те же салоны, танцуем одни и те же мазурки… После победы над объединенной Европой (а у Наполеона служили все), он стал воплощением всего Запада, а мы его победили. Никто не задался вопросом: как это вообще было возможно? Каким духом?

Парадоксально, но слова Чаадаева о России как самой бездарной и никчемной стране, были написаны после победы над Наполеоном, этим воплощением Европы, гением европейского духа, человеком, которому Европа покорилась и служила как в духовном, так и военном смысле. Поэтому когда Чаадаев отправил свои письмена на рецензию Пушкину, тот их просто потерял…