Юрий Мухин - Когда НАТО будет бомбить Россию? Блицкриг против Путина

Забегая вперед, отмечу, что такие виды защиты, как броня боевой техники или бронежилеты, это, конечно, следствие ответственной работы правительства и возможностей экономики государства. Но вот все остальные способы доступны любому офицеру и генералу, и если войска гибнут из-за того, что командиры не использовали на поле боя имеющиеся средства защиты — местность, маневр, маскировку, то это вина генералов и офицеров, вина их неграмотности и безответственности.

Оба первых фактора тактики — количество войск и скорострельность — можно объединить в один — мощность огня.

Меткость огня надо осовременить и добавить эффективность снарядов у цели. В XIX веке артиллерийская граната полупудового единорога, весившая более 8 кг, при разрыве давала до 15 осколков, а в XX осколочно-фугасный снаряд 76-мм орудия, весивший 6,2 кг, давал 600—800 убойных осколков. Это надо учесть и ввести меткость в суммирующий фактор — эффективность огня.

Теперь пару слов об оперативном искусстве. Это понятие возникло сравнительно недавно и не всеми признается. Дело в том, что это только в настоящее время тактикой считается искусство выиграть бой, но в старом, исконном значении этого слова — это искусство использовать местность для победы. То есть использовать ее для придания дополнительной силы своим войскам или, иными словами, для придания дополнительной поражающей силы имеющемуся у твоих войск оружию. Кредо Наполеона: «Военное искусство — это умение быть сильнее противника в нужном месте и в нужное время».

Но во времена Наполеона это нужное место располагалось на (от силы) паре сотен квадратных километров, а маневрировавшие войска редко превышали сотню тысяч человек, причем практически все необходимое для боя и жизни было при них. (Кстати, когда Наполеон вошел в Россию и трудности нахождения «нужного места» возросли на порядок, он уже не сумел быть сильнее в «нужное время» и потерпел поражение практически без решающих боев со стороны русской армии). Сейчас же масштабы сражений увеличились многократно, потребности войск в сообщении с тылом на порядки возросли, соответственно, действительно имеет смысл эту часть тактики (использование местности в крупных операциях) выделить в отдельное искусство. Но принципы и тактического, и оперативного искусства остаются одинаковыми — «это умение быть сильнее противника в нужном месте и в нужное время».

К этому следует добавить, что и раньше слабой частью любой армии были те, кто находится за боевыми линиями — в тылу. Это тыловые и специализированные войска. Они если и вооружены, то не комплексно, и не в состоянии равноценно противостоять боевым войскам противника, но без этих тыловых и специализированных войск и свои боевые войска много (долго) не навоюют. Поэтому само собой разумеющимся является маневр прорыва боевых линий противника и выход ему в тыл с желательным окружением части его войск — тут и легкая добыча, и слабое сопротивление, и обессиливание боевых частей противника отсечением им путей снабжения и пополнения. Это настолько понятно не теоретическому болтуну, а настоящему военному, что немецкие генералы на вопрос о молниеносности войны при помощи их «танковых клиньев», как вы видите, чешут в затылке и сообщают, что не было у них никаких ни собственно военных концепций, ни собственно военных теорий молниеносности. Просто они «использовали нужные части в нужном месте и в нужное время».

Итак, факторы тактического преимущества — факторы нанесения противнику максимальных потерь:

1. Больше, чем у противника, мощность огня.

2. Больше, чем у противника, эффективность огня.

3. Лучше, чем у противника, защищенность от его огня.

Что в данном случае очень важно. Перечислены принципы, ведущие к победе в боях, повторю, ПРИНЦИПЫ. То, чему должны соответствовать все остальные составляющие боя. Если какая-то деталь тактики или оружия, если какой-то метод боя этим принципам не соответствуют, то они в лучшем случае лишние, если не просто вредны.

Как видите, ничего нового или заумного в этих принципах просто нет, почему Клаузевиц и писал, что военное дело доступно любому здравому уму. Но воевать трудно, поскольку вопрос, как этих преимуществ достичь и будут ли они достигнуты, зависит от генералов. И при рассмотрении военных сил государства все в конечном итоге и сведется к генералам. И, разумеется, к главам государств. В первую очередь к тем главам, идеи которых были внедрены в организацию и вооружение армии еще до войны, как это было в случае с А. Гитлером. Да, разумеется, когда война начинается, то главы государств по своему положению стратегов обязаны заниматься армией на всю им посильную глубину встающих перед армией проблем, но если генералы накуролесили до войны, то тут и главам государств можно посочувствовать.