И правильно было бы взять под контроль сам аэропорт, по крайней мере диспетчерскую, чтобы самолёты не садились. Но сил, чтобы брать аэропорт, не было. Я же специализировался на взятии под контроль зданий и сооружений и понимал, что ополченческих сил не хватит, чтобы штурмовать подразделение, паритетное по численному составу, но при этом настоящих спецназовцев.
Мы заполучили карточку, с помощью которой открыли все двери нового терминала и накопились на крыше аэропорта. Это не была войсковая операция, не был штурм. Мы спокойно зашли, поставили перед фактом украинскую сторону, что мы здесь, мы контролируем взлётно-посадочную полосу, у нас для этого есть все силы и средства. Смиритесь с фактом. Мы понимали, что выдворить их за пределы города можно будет только измором, когда они поймут бессмысленность и нецелесообразность их нахождения в аэропорту, потому что они свои функции не выполняют.
Эта ситуация сама по себе ничего не представляет как военная или спецоперация. Но она открыла новую страницу: Украина начала применять авиацию. И первыми подверглись ударам авиации именно наши ребята, которые находились на крыше аэропорта. Даже Славянск не подвергался бомбардировкам. А аэропорт первым подвергся бомбардировке, и с нас началась эпоха применения авиации.
Потом была неудачная попытка взятия марьинского КПП на границе. Мы были ещё несколько наивные и уверенные в том, что никто сопротивления особого оказывать не будет. Мы приехали принять от них ключи от КПП, а попали в жёсткую перестрелку. И опять украинской стороной была применена авиация. Нас разделили на две группы. Одна группа - на украинской стороне, другая группа оказалась отрезанной на российской стороне - нас вытеснили туда.
Это были первые этапы нашего приспособления к ситуации.
Александр ПРОХАНОВ. Это были неизбежные ошибки.
Александр ХОДАКОВСКИЙ.. Мы поняли окончательно, что началась настоящая война и миндальничать нельзя. Мы не хотели в аэропорту уничтожать украинский гарнизон. Мы вдвоём зашли к ним в расположение, объяснили ситуацию, потребовали от них снизить свою активность на территории аэропорта.
Мы разрешили им выходить за продуктами: никто вас не выгоняет, оружие не отбирает. Потому что мы понимали - это проблематично сделать. Но смерти и крови никто не желал на тот момент. А потом началась война. Начались войсковые операции, мы более-менее научились их планировать, научились эффективно сочетать артиллерию с действиями мотострелковых подразделений, батальонами тактических групп, учились заново руководить подразделениями, потому что собрали достаточно мощный костяк бывших кадровых офицеров, которые восстанавливали свои навыки командной работы непосредственно на местах.
В некоторых ситуациях мы эффективно сработали. У нас было два напряжённых участка. Саур-Могила. С самого начала военных действий мы её удерживали на протяжении не одного месяца. И, собственно, "сдали" её. Но это не корректное выражение, потому что сдали каким образом? Там никого не осталось. Последних - шестерых бойцов нашего подразделения - укры закатали в грунт: они оказались в полуподвальчике - те поставили над ними танк и травили газом.
Мы артиллерией отогнали технику, которая над ними стояла. Эти шестеро не погибли: труба вентиляционная была, и они дышали. Отогнав технику, мы разведгруппой эвакуировали этих шестерых. А через неделю мы восстановили статус-кво: отогнали противника по линии до Мариуполя, до Волновахи. Это когда началось активное наступление. То есть за неделю до наступления мы утратили контроль над Саур-Могилой. Противник поставил для себя вопрос принципиально: взять под контроль Саур-Могилу.
Это был политический момент - борьба за символ. Они часто выбрасывали информацию о взятии Саур-Могилы. А оказывалось, что она сопротивляется. Они долго памятник там уничтожали. В конце концов он рухнул: и солдат с автоматом, и штык, который тянулся в небо на десятки метров.
Второй очень острый участок - направление на Днепропетровск. Пески граничат с аэропортом. И там были неоднократные попытки танкового прорыва противника в город. Одна удалась - мы уже в городе уничтожали танки. Это направление неблагоприятное для нас, потому что прорыв в него обеспечивает украинцам попадание в центральные районы города - там очень короткое плечо. Мы сейчас там эшелонированно находимся, уделяем этому особое внимание.
Это направление тоже было для нас знаковым, потому что противник понял наш замысел - постепенно отрезать аэропорт от снабжения. Мы выдвинули свои позиции на 40 километров в сторону населённого пункта Карловка и там соорудили в три эшелона оборону, начали уходить вправо, отрезая аэропорт. А с другой стороны аэропорта был под нашим контролем (не нашего подразделения, но смежников - наших людей) населённый пункт Авдеевка. И мы оттуда начинали создавать клещи, чтобы отрезать аэропорт.
Читать дальше
