Сочинскую речь Путина не раз уже сравнили по жесткости и воздействию на западную аудиторию с мюнхенской речью. У них в самом деле немало общего, прежде всего в международном контексте. Вспомним, прологом к Мюнхену стали планы расширения системы ПРО, намерения предоставить план действий по членству в НАТО Грузии и Украине (и это после свершившейся агрессии США против Югославии и Ирака). Ясно заявленный протест вроде бы позволил тогда остановить этот процесс. Однако, будучи остановленной формально, экспансия Запада не прекратилась. Неявно поддержанная США агрессия Грузии против Южной Осетии, а теперь и явно поддержанная антироссийская, антирусская политика официального Киева показывают, что на деле США вовсе не отказались от попыток превратить эти страны в плацдармы для военно-политического давления на Россию. И, если не удалось «спокойными» мерами (через прием в НАТО), это делается через прямое провоцирование вооруженных конфликтов. Так что мюнхенскую и сочинскую речи в самом деле многое роднит. Но есть и серьезное отличие.
В Мюнхене Владимир Путин, будучи, как известно, убежденным западником, как будто предлагает партнерам открыть глаза на свою политику в отношении России, указывает на двойные стандарты. Пытается показать, что российские интересы остаются непонятыми. Сложившиеся неравноправные отношения здесь еще можно интерпретировать как недоразумение, как результат недопонимания, возникшего в сложную, полную неопределенностей эпоху сразу после окончания холодной войны. В Сочи Путин рисует куда более определенную и жесткую картину — о недопонимании не может быть и речи, Запад сознательно выбирает путь лицемерия и игнорирования законных интересов России, да и других игроков, США твердо отстаивают доктрину исключительности: «Помните замечательную фразу: “То, что позволено Юпитеру, не позволено быку”? Но мы не можем согласиться с такими формулировками. Может быть, быку и не позволено, но хочу вам сказать, что медведь ни у кого разрешения спрашивать не будет. Медведь своей тайги никому не отдаст».
Будучи после мюнхенской речи Путина остановленной формально, экспансия Запада на постсоветском пространстве не прекратилась реально
Фото: Михаил Климентьев/Тасс
Еще одно фундаментальное различие Мюнхена и Сочи — горизонт ответственности, который президент определяет в своем выступлении. Семь лет назад его опасения в основном были связаны с российскими интересами. Декларация проста: отойдите от наших границ, прекратите провоцировать нас на защитные меры, мы дружелюбны и не опасны. Сочинская проблематика куда шире, она затрагивает суверенные интересы всех государств мира. Президент предлагает разработать новую мировую архитектуру безопасности, которая определит место каждой страны в сложной системе многосторонней дипломатии на основе баланса интересов и без силовой доминанты. Эволюция впечатляет, и — парадокс — в этом расширении повестки дня «виноват» Запад, который не раз демонстративно проигнорировал дружественные предложения России.
Поверхностно считать антизападную риторику Путина результатом уязвленного самолюбия русского мира после поражения в холодной войне. Ведь в результате развала биполярной системы проигравшими оказались самые разные страны и регионы. Вера США в свою исключительность ведет к эскалации конфликтов и усилению экстремистских режимов, а «односторонний диктат и навязывание своих шаблонов» расширяет «пространство хаоса».
Путин прямо указал на главную опасность, которую таит в себе подобное развитие событий: «реальная перспектива — разрушение действующей системы договоров об ограничениях и контроле над вооружениями», «мы вновь скатываемся к тем временам, когда не баланс интересов и взаимных гарантий, а страх, “баланс взаимоуничтожения” удерживают страны от прямого столкновения».
И главное: «Смена мирового порядка, а явления именно такого масштаба мы наблюдаем сейчас, как правило, сопровождалась если не глобальной войной, то цепочкой интенсивных локальных конфликтов. И давайте откровенно спросим друг друга: есть ли у нас надежная страховочная сетка? К сожалению, гарантий, уверенности, что существующая система глобальной и региональной безопасности способна уберечь нас от потрясений, — нет». Иначе говоря, новая система международной безопасности появится в любом случае, но цена, уплаченная за ее создание, может быть очень разной. Либо через непростые поиски компромиссов, взаимное согласование интересов, либо через период крайней военно-стратегической нестабильности и многократно возрастающих рисков. И, как показывает первая реакция, Запад склоняется ко второму варианту.
Читать дальше
