Степан Сулакшин: Измена. 90-е: власть против народа

В президентском «Послании Правительству Российской Федерации о бюджетной политике в 1998 году» [2], который неукоснительно исполняется правительством, о чем свидетельствует правительственный документ от 4 июня 1997 года АЧ-П13–17017 [3], написано черным по белому: «В 1998 году надо перейти к планированию расходов (бюджета. – С. С. ) не на основе заявленных потребностей, а исходя из возможностей бюджета».

Непосвященному читателю эта фраза мало о чем говорит, а ведь смысл ее страшен, смысл ее – исторического масштаба. Когда-то гений всех времен и народов вверг страну в экономическое безумство одной формулой о принципиальной бесприбыльности социалистической экономики. Таково же значение и ельцинской формулы.

Президент Ельцин открыто говорил о том, что страна не должна развиваться, он превратил страну в международную побирушку-марионетку, в страну разрушенной внутренней экономики, которая села на иглу внешних долгов.

Какую жизнь можно построить при таком подходе? Математически можно сказать, что это формула процесса деградации, бюджетного и экономического разрушения, формула процесса с отрицательной производной. Публицистически – что это описание похоронной процессии, когда на катафалке лежат экономика и государственность России, а значит, судьба народа.

Разгром бюджета, таким образом, не случаен, он возведен в ранг государственной политики. Дальше [2] Президент пишет: «В числе приоритетов бюджетной политики должно быть (не подумайте, что там идет речь о повышении уровня жизни большинства граждан, о проблемах национальной безопасности страны, о развитии экономики, росте промышленного производства, о наращивании доходной базы бюджета, об увеличении гарантий обеспечения бюджетной сферы обороны, науки, здравоохранения, культуры, образования и так далее – там речь совсем о другом! – С. С. ) погашение бюджетной задолженности за предыдущие годы». Это страшное заявление. Дело в том, что за последние 6 лет государственный долг России только в своей внешней части достиг 140 миллиардов долларов. Это самый большой государственный долг среди стран мира.

На рисунке 1 мы видим, что рост внешней задолженности России на фоне разгрома консолидированного бюджета страны означает единственное: государственного суверенитета в России уже нет, она управляется из-за рубежа. Схема управления показана на этом же рисунке. Мы видим, что контролируемые Соединенными Штатами международные финансовые организации, предоставляя бесконечные займы Президенту Ельцину и его правительству, под каждый займ подкладывают экономические, политические и иные требования как условие получения займа. Неисполнение условий ведет, соответственно, к неполучению займов, к разрушению финансового баланса в стране. Поэтому займы они берут, не прекращая. Таким образом, Президент Ельцин с его правительствами превратил страну в международную побирушку-марионетку, в страну разрушенной внутренней экономики, которая села на иглу внешних долгов.

а) Схема разрушения Ельциным государственного суверенитета и механизм управления Россией из-за рубежа; б) Внешний долг (1) и доходы консолидированного бюджета России (2). Есть ли сомнения в сути ельциновской политики?

Экономический и финансовый смысл внешних займов уже в 1996 году стал нулевым. Сколько берут новых займов, столько же и даже больше ежегодно отдают на обслуживание внешнего долга. А вот политический смысл здесь – абсолютный. Работает схема отказа от государственного суверенитета. В бюджете 1999 года потолок внешнего долга вновь увеличивается почти на 12 %.

Страшна картина и с внутренним долгом. Финансирование государственного оборонного заказа в 1998 году стало нулевым, потому что сравнялось с накопленным долгом оборонным предприятиям и науке.

Финансирование строительства прекращается, так как назначения на него сравнялись с долгом по госинвестициям.

Но продолжим разговор об итогах экономической реформы. Бюджетные инвестиции на развитие экономики с 1991 по 1997 год упали почти в 10 раз, в 1998 они были в 2 раза меньше, чем в 1997 году. А в 1999 году государственные инвестиции уменьшаются практически в 3 раза. Так как ни частный, ни банковский, ни внешний капитал не направляются на развитие промышленности и экономики, а бюджетные возможности падают, то и возможности решать социальные вопросы с 1991 года также упали примерно в 10 раз.