Михаил Кириллов - Перерождение (история болезни). Книга пятая. 2005 г.

По случаю праздника Саратов подбеливают, латают, город весь в мозаике стендов. Кое-где и красный флаг висит: ветераны на лоджиях вывешивают, несмотря на запреты.

Солдатову Н.С. – 66 стукнуло. Сдает сердце, держится на нитросорбите. Делает все, что можно и требует этого от других.

Прибалты отторгают праздник Победы над фашизмом. Помню, как в 1968 г. у нас занимались на факультете преподаватели медицинских вузов из Риги и Таллина. Уже тогда в их разговорах звучала осознанная ненависть к советскому и ничем не обоснованное высокомерие «европейцев». Европейцы липовые.

Утомляет повторяемость навязанных властью сценариев социально-политической жизни. Время как бы расчерчено на «квадраты» событий, в которые втянуты все: и сами власти, и оппозиция. Нет альтернатив, то есть борьбы с навязанными оккупацией «квадратами». Даже теракты стали неотъемлемыми компонентами жизни. Невозможно обойти, найти другую, рабоче-крестьянскую, собственную логику ценностей, более высокую и основанную не только на борьбе со «злыми квадратами». Трудно быть самими собой.

Терминология, во всяком случае, в медицине, часто меняется. Это когда молодые грызут старые кости. Пусть грызут. Было бы, что грызть.

Ветераны обласканы властью и обвешаны подарками. Им дарят все, кому есть что дарить. Лукин (уполномоченный по правам человека) даже предложил снять с них всякие налоги. Дарит и «Единая Россия» и громко об этом оповещает. Дарит Жириновский – швыряет горстями. Только коммунисты ничего не дарят, сами еле концы с концами сводят. Пытаются стариков по возможности от власти оторвать. Ветераны так награждены в связи 60-летием Победы, что напоминают каждый со своими дарами горку хрусталя. Но пройдут победные дни, наступят будни, хрусталь превратится в тусклые камни (как в сказке про Золушку), власть уйдет вперед, а ветераны останутся у своего порога. Хорошо погулять на чужой свадьбе, но пора и честь знать.

В Саратове в ходе празднования 9-го мая в машины парадного расчета посадили юношей, одетых в гимнастерки и солдатские каски, а вместо брюк – адидасовские штаны. Денег нехватило? Бутафория.

Лидер КПРФ в Саратове Рашкин выступил как всегда с яркой речью на Поклонной горе, там же была и власть. Народу было много. Выступив, он сел в свой 600-й «Мерседес» и убыл домой. А народ поплелся в город. КПРФ не меняется, она при власти на деле и ничего не собирается менять. Референдум из 17 пунктов – лишь попытка теоретического спора с властью и форма удержания электората. Во-первых, не позволят, а если даже позволят, ничего выполнено не будет, так как мирно власть никто не отдает.

Призыв Рашкина «Референдум или революция!» скандировался народом. Но очевидно, что первое только сдерживает второе, оно как бы и придумано, чтобы оттянуть второе. К революции КПРФ совершенно неготова. Работа в Думе, затеи с Референдумом – это все бесполезно, это обман народа. Нереволюционная даже по идее партия не способна возглавить революцию даже в революционной ситуации. Она способна только на сохранение себя в структуре существующего общества. Годы идут, а все остается прежним.

Завтра наступят будни послепраздничного жестокого рынка. Праздник уйдет в прошлое, а слезы останутся.

«Ленинский призыв» по вступлению в РКРП осуществляется, но робко. Это объясняется малочисленностью, малоизвестностью и неавторитетностью организаций партии. Без рабочей среды партия рабочего класса – ноль. И все равно нужно идти в народ, в коем немало людей из бывших рабочих.

Из Ярославля пишут: «После майских праздников у нас затишье. Все ринулись на огороды или готовятся к отпускам. Предыдущие пять месяцев у нас был практически один сплошной митинг. Однако кажется, что такой формой борьбы нельзя злоупотреблять. Она и сама по себе не является принципиальной, а в изобилии – вообще чревата. А поиск новых путей сложен. Непосредственно на предприятиях из «левых» работают немногие. Те, кто работает, побаивается администрации. Вот и остаются нам, «левым», одни митинги, то есть работа вне своего класса».

И я думаю, нужен анализ эффективности тех или иных вариантов нашей работы. Не идеи протеста как таковой, а форм его. Мы сами сполна убедили население в собственном бессилии, в неэффективности однотипных митингов, используемых главным образом для того, чтобы показать, что мы еще есть, а также для того, чтобы, как мы думаем, «напрягать» власть. Поэтому и не идут к нам на митинги никто, кроме нас самих. А мы зовем к борьбе, посильной миллионам.