Литературка Литературная Газета: Литературная Газета 6495 ( № 9 2015)

И что же беспокоит продвинутую публику? Известно что: как выжить без хамона серрано и пармиджано реджано. Одна моя знакомая привозит мужу из Парижа колбасу, исчезнувшую из московских супермаркетов. А о том, что, вероятно, придётся именно выживать, а не просто обходиться без хамона, – об этом не все задумываются.

Ровно так же сто лет назад публика, жившая в эстетизированном, почти ирреальном мире, вой­ны словно бы и не заметила. То есть заметила и даже местами выражала патриотический восторг (прямо как сегодня!), но своей башни из слоновой кости не покинула. Люди из «классов, покровительствуемых фортуной», как тогда выражались, продолжали кутаться в меха, особенно тщательно прикрывая глаза, и прихлёбывать шампанское.

Ровно то же делают сегодня.

Нынешняя эпоха напоминает тогдашнюю даже стилистически. Архитектурный стиль art nouveau, названный у нас модерном, люби'м сегодняшними богачами. Стиль – вообще необычайно важная вещь, это не внешняя оболочка, а суть вещей. Это неслучайно: историки искусства говорят, что усложнённый, кокетливый стиль обычно возникает накануне какого-то глобального слома. Барокко предшествовал Французской революции и всего, что воспоследовало.

Меж тем нарастают отсталость и деиндустриализация. А мы продолжаем ритуально бредить насчёт нанотехнологий и пытаться преодолеть техническую отсталость «парой фокуснических фраз», как любил выражаться Ленин. Известный политический исследователь С.Г. Кара-Мурза верно сказал: мы как народ опустились ниже собственной технической инфраструктуры. Иными словами, отстали от самих себя двадцатилетней давности.

Нет сомнения: львиная доля ответственности за всё происходящее в стране лежит на её руководстве и – шире – на руководящем классе. И что же? А ничего. Те же ананасы в шампанском. Никакого реального плана общенародной работы как не было так и нет. Мне кажется, никто не знает, как к нему подступиться. Или просто не решается подступиться ввиду необозримой огромности работы. Недавние попытки как-то порулить сельским хозяйством, например, введя экспортную пошлину на зерно, приводят к ровно обратному результату – углублению разрухи.

Все сверху донизу делают вид, что ничего не­обычного не происходит, всё под контролем и идёт по плану. Центробанк живёт собственной, никому не подконтрольной жизнью, активно разрушая своей политикой остатки народного хозяйства, и это считается нормальным и почти желательным. При этом все согласны, что при нынешних процентных ставках никакая созидательная деятельность невозможна.

Нам позарез нужна плановая мобилизационная экономика, чтобы преодолеть отсталость, нараставшую четверть века. Но прежде всего нужна мобилизация руководящего класса, элиты. Невозможно мобилизовать народ, не мобилизуя руководящий класс, – не получится. Именно руководящий класс должен стать во главе народной работы, а он – демобилизован… и очень любит ананасы.

Силы и средства для его мобилизации потребуются немалые, а методы – неделикатные. Многие историки сходятся во мнении, что трагический 37-й год и был операцией по приведению в порядок элиты. Попало далеко не только элите, но в основе было это.

При том руководящем классе, который имеется сегодня, разруха, чреватая развалом, будет только нарастать.

Как будет выглядеть этот развал? Хочется надеяться, что минует нас чаша сия, но слишком уж похож нынешний политический и – шире – жизненный ландшафт на тот, что был сто лет назад. И ведь 17-й год тоже не за горами… Конечно, история не повторяется дословно, но сходные причины часто порождают похожие следствия.

Принято повторять: революция нам не нужна. Кто ж спорит: конечно, не нужна. Но революция – это не мероприятие, это катастрофа. Итог гниения и развала. Это ни в коем случае не заря новой жизни, согласно заезженной метафоре, это окончание старой. «Пламенный реакционер» Жозеф де Местр, переживший и осмысливший Французскую революцию, считал всякую революцию наказанием за грехи прошлого. И Лео Токвилль в своей фундаментальной истории Французской революции много говорит о неисполненном долге.

В истории нашей Октябрьской революции прослеживается тот же неисполненный долг – и дворянства, и интеллигенции, и буржуазии, и, разумеется, самодержавия. Руководящий класс не исполнил руководящей роли и привёл страну к катастрофе. В этом смысле история грозит повториться. И тогда уж будут ананасы, не Северянина – Маяковского: «День твой последний приходит, буржуй».