Ульрика Майнхоф - От протеста к сопротивлению Из литературного наследия городской партизанки

По–другому обстоит дело с ядерным вооружением. 80 % западных немцев были против ядерного вооружения в мартовские дни, когда бундестаг принял по этому поводу положительное решение [127] Это решение было принято 25 марта 1958 г.; выяснив — по опросам общественного мнения — что против ядерного вооружения ФРГ выступает 80% населения, власти запретили проведение референдума по этому вопросу. . До конца года их численность все еще составляла 50 %. А из списка наказов избирателей Эрхарду, опубликованного Алленсбахским институтом, стало ясно, что число противников ядерного вооружения все еще составляет 38 % населения. Ни но какому другому вопросу оппозиция не стояла так упорно на своем — несмотря на поворот [вправо] в политике СДПГ и СвДПГ, несмотря на прошедшие годы, то есть на время, которое, как известно, лучший лекарь и которое все покрывает пеленой забвения.

Но когда дело доходит до вопросов, касающихся войны, опрошенные немцы начинают дружно демонстрировать странности. Ведут себя нелогично, как обжегшиеся дети. Например, не верят в то, что война возможна, — но в то же время все настойчивее выступают за усиление ПВО. Сомневаются в том, что в случае ядерной войны можно выжить, — но строят бомбоубежища. Демонстрируют явный оптимизм — но создают запасы на случай ядерной войны [128] Алленсбах–ам–Бодензее, август 1962; Emnid—Pressedienst, август 1963, № 1314. . Они неспособны сопротивляться [правительственной] кампании внушения о необходимости создания ПВО и неспособны противостоять своим хомячьим инстинктам — но при этом они догадываются о полной бессмысленности и того, и другого. Говоря иначе, мозги у них промыты еще не до конца.

Все рассказы о том, что [западным] немцам теперь присуще явно извращенное представление о демократии, — ерунда [129] Обеспокоенная усилением внепарламентской оппозиции правящая элита ФРГ накануне канцлерства Л. Эрхарда (октябрь 1963 г.) с помощью академической науки вбросила в СМИ постулат об «особом» — немецком — понимании демократии, согласно которому немцы традиционно тяготеют к присоединению к большинству и потому «не нуждаются» в существовании принципиальной оппозиции («сначала — единство, потом — свобода»). . Только пятеро из каждых ста опрошенных считают существование оппозиции «совершенно излишним». Более двух третей, напротив, убеждены в ее «крайней необходимости» или, по крайней мере, «абсолютной естественности» [130] Divo—Pressedienst, февраль I/63. .

А когда речь заходит о свободе, люди точно знают, что они имеют в виду: свободу слова. В 1949 году для них еще была более важной свобода от бедствий и нужды, лишь четверть считала самой главной свободу слова. Но вот в 1963 году свободу слова считала главной уже более половины опрошенных — на 10 % больше, чем за год до того. Очевидно, сыграло свою роль «дело “Шпигеля”». Ставки Закона о чрезвычайном положении понизились [131] Emnid—Pressedienst, июнь 1963, № 1303. . В Алленсбахском списке наказов [канцлеру] зафиксировано пожелание 33 %: «Позаботиться о том, чтобы демократические правила игры соблюдались лучше».

Идея «большой коалиции» пользуется поддержкой. Опрошенные считают, что новый канцлер должен похоронить разногласия между ХДС и СДПГ, создав такую структуру, которая обеспечивала бы плодотворное сотрудничество между ХДС и СДПГ (45 %). А вот влияние церкви в политике должно быть устранено (40 %) [132] Алленсбах–ам–Бодензее, октябрь 1963. .

Очевидно, что [западные] немцы вовсе не так аполитичны, как это нам пытаются внушить, ссылаясь на результаты последних выборов. Они вовсе не такие профаны, они ориентируются в ситуации и не боятся высказывать свое мнение. Они вовсе не черпают все свои суждения из газеты «Бильд», вовсе не согласны во всех вопросах с ХДС, они не до такой степени антикоммунистичны и набожны, как это Некоторым хотелось представить. «Скрытая болезнь демократии — это вовсе не присущее гражданам отсутствие интереса к политике, а все большая неполнота их чувства коллективизма», — считают алленсбахцы Элизабет Нёлле и Герхард Шмидтхен [133] Schmidchen G. und Noelle E. Op. cit. S. 193. . А что было бы, если бы этому чувству коллективизма добавить хоть немного значимости? Популярность Эрхарда от этого не пострадала бы, вот уж точно.

«Конкрет», 1963, №11

Миллионы иностранных рабочих проживают в настоящий момент в ФРГ. 390 тысяч итальянцев, 194 тысячи греков, 178 тысяч испанцев, 160 тысяч турок, 60 тысяч югославов, 21 тысяча португальцев и т. д. В июне 1961 года их было 500 тысяч, сегодня — уже 1,3 миллиона. Свыше трети из них заняты в металлопромышленности (то есть каждый десятый рабочий–металлист — иностранец), свыше 300 тысяч заняты в обрабатывающей промышленности, свыше 200 тысяч — в строительстве. 330 тысяч из 1,3 миллиона — женщины. Основными местами концентрации иностранной рабочей силы являются земли Северный Рейн — Вестфалия и Баден—Вюртемберг, затем — Гессен и Бавария. Почти 70 тысяч иностранцев зарегистрировано на бирже труда в Мюнхене, 65 тысяч — в Штутгарте, 56 тысяч — во Франкфурте–на–Майне, 35 тысяч — в Кёльне. 4,5 % всех наемных работников ФРГ являются иностранцами [134] Ausländische Arbeiternehmer—Erfahrungsbericht 1965. Hrsgg. von der Bundesanstalt für Arbeitsvermittlung und Arbeitslosenversicherung. Nürnberg, 1966 (все ссылки на печатные источники принадлежат автору). .