Владимир Соловьев - Враги России

И вдруг хозяин объявляется. Им оказывается Дмитрий Каменщик. И объявляется он не как-нибудь, а при подготовке к IPO в Лондоне. Власть этого пережить не может, и во время выемки документов в ходе разыскных мероприятий, проведенных по делу в сфере транспортной безопасности – подчеркну: транспортной! – почему-то изымается документация, не имеющая к транспорту никакого отношения. Мало того, в офисе все переворачивается вверх дном, снимаются панели обшивки… Видимо, искали сейф. А в нем, вероятно, завещание Сильвера. К большому разочарованию следователей, ни Сильвера, ни попугая, ни сейфа обнаружено не было. Но офис, тем не менее, разгромили, и я сильно сомневаюсь, чтобы следственный комитет оплатил ремонт – по крайней мере, о таких инцидентах я раньше не слышал.

Когда стало ясно, что наезд уже достиг определенного накала, руководство аэропорта Домодедово внезапно отказывается выводить компанию на IPO. Чиновники в шоке. Приходит господин Юсуфов и говорит: слушай, ну у тебя же все равно проблемы останутся. Ты нам не нравишься. Продай? А ему отвечают отказом. Он настаивает – и снова получает отказ. И тогда появляется следующий посетитель, очень милый, очень вежливый и очень уважаемый человек, который говорит: да ладно, мы же все всё понимаем, мы взрослые люди. Давай прямо. Сколько хочешь денег? Хозяин аэропорта отвечает: есть рыночная оценка, идите к западному аудитору, делайте предложение. Посетитель объясняет: да забудьте вы своих западных аудиторов, сейчас мы им позвоним, они сами сюда, как собачки, прибегут. И звонок действительно состоялся – правда, никто не прибежал.

Вы спросите, почему я так подробно разъясняю схему. Да потому, что именно здесь и кроются миллиарды. Ну, скажем, оценили аэропорт Домодедово вместе с земельным участком в десять миллиардов. Неужто дорого стоит организовать наезд генералов следствия и друзей из прокуратуры, оказать влияние, подготовить речь президента, где прозвучат гневные слова? Наверное, чего-то стоит, наверное, всплывут какие-то откровения или президент не захочет произносить речь. Но ведь все зависит от того, как подготовить материалы и что кому сказать. И вот уже максимальная цена, которую готовы предложить за аэропорт потенциальные покупатели, – не десять миллиардов, а три, три с половиной, четыре. И оказывается, только за счет того, что было создано давление стоимостью в несколько миллионов – это мы берем экстремальный случай, – можно отжать, выражаясь их языком, скромную сумму в четыре, пять, а то и шесть миллиардов долларов.

А что, чиновничье-олигархическая преступная группировка сделала что-то новое? Ровным счетом ничего. Ну, подкупила следаков, подкупила прокурорских, проплатила небольшие деньги, и заказной материал заработал. Был ли формальный повод? Это уже неважно. Важно, что механизм завертелся. И чиновник обеспечил возможность того, что этот наезд состоялся, а олигарх обеспечил деньги на все необходимые движения. И заработали бы они, если бы все у них получилось, может, не как на «Банке Москвы», где речь шла о миллиардах, но все равно немаленькую сумму.

Представить себе, что в любой другой стране мира высокопоставленный чиновник, сотрудник, скажем, администрации Белого дома, может вести коммерческие переговоры, мало чем отличающиеся от бандитских, довольно сложно. При этом предположить, что переговоры надо вести глубокой ночью, можно – все люди занятые. Но совсем невозможно себе представить, чтобы во время беседы одна из сторон вдруг начала шелестеть узнаваемыми в высших государственных эшелонах именами, говоря: да вот я позвоню, да он приедет, да он мой лучший друг, да тут сейчас такое начнется… После ответного предложения взять и позвонить действительно совершался звонок, выражение лица моментально менялось на недовольное и звучала фраза: «Ну, мы потом поговорим». Верить в искренность убеждений сотрудников администрации не нужно. А в преступный сговор – запросто. Тем более когда можно, особо ничего не делая, сшибать бешеные деньги.

Приятно общаться с этими людьми. Они милые, обаятельные, хорошо образованные, встречаются в хороших ресторанах, они неброско, но шикарно одеты, любят говорить о том, как они всех уважают, как они дружат, как они никогда не нападают первыми… Они любят иногда вставить в речь матерные словечки, чтобы показать свою близость к народу. Отлично парятся в бане. Умеют рассказать анекдот. Они легко и весело жонглируют в разговоре очень известными именами – именами людей в кимоно и без, именами известных горнолыжников с палками и без. Они задают страшный вопрос: как могло получиться, что такая компания, как тот же «ИстЛайн», принадлежит западнику? Но послушайте, у нас и алюминиевые концерны, и даже некоторые танковые заводы принадлежат западникам. Потому что западные законы защищают своих граждан гораздо лучше, чем российское корпоративное право.