Array Сборник статей - Неизвестная война. Правда о Первой мировой. Часть 1

Как вели себя в этих условиях российские промышленники? Известно, что многие жертвовали громадные суммы на нужды армии. Но обычно это было всего лишь частью верноподданнического ритуала, не исключавшего азарта наживы. Кое-кто при этом преуспел. Так К. И. Ярошинский, получивший 400-миллионный кредит в Государственном банке на организацию военной промышленности, потратил значительную часть этих средств на скупку прибыльных сахарных заводов. В правительственных верхах говорили: «Наши заводчики – шайка, с которой надо действовать решительно».

Тотальная война легко превращается в войну на истощение. И здесь Россия проиграла. Причем вовсе не из-за недостатка продовольствия, как случилось в Германии.

Полная или частичная военная блокада любой страны обнажает слабые места ее народного хозяйства: зависимость от внешнего мира, управленческие изъяны, отраслевые диспропорции, технологические упущения, слабости инфраструктуры. Но при этом становятся ясны и пути преодоления недостатков системы с помощью скрытых внутренних резервов. В годы войны выяснилось, что российская власть предстает беспомощной в перестройке народного хозяйства. Особенно болезненно это сказалось на продовольственных поставках. Среднегодовой сбор хлебов в России в 1910–1913 годах составлял 4,5 миллиарда пудов, потребность населения и армии составляла 3 миллиарда. До войны ежегодно вывозилось до 680 миллионов пудов, то есть 15 % общего сбора. В 1915 году вывезли всего 31 миллиона пудов. Откуда же взялась продовольственная проблема?

Причина носила системный характер. Не было выработано общего, детально проработанного плана снабжения армии; запас жиров был израсходован в первые месяцы войны, а при эвакуации из западных губерний часть скота погибла или досталась неприятелю. Виной было управленческое безволие. К тому же теперь руки у правительства были связаны распоряжениями военных властей. 2 декабря 1915 года Кривошеин отметил в связи с этим: «Сплошное безумие, бедлам». Если такие «откровения» посещали преданных сторонников режима, то как могли повести себя низы?

Всякие ограничения в снабжении вызывали волну спекуляции, в том числе хлебом. Армейские снабженцы вынуждены были конкурировать не только друг с другом, но и с государственными закупщиками, многочисленными представителями земств и городов. Железные дороги не справлялись с продовольственными перевозками. В ноябре 1916-го командующий Юго-Западным фронтом А. А. Брусилов жаловался министру земледелия А. А. Риттиху, что «крайнее однообразие пищи действует угнетающе на людей». Но главная причина коллапса снабжения была в отсутствии понимания между властью и основной массой хлебопроизводителей – крестьянами.

Целей войны крестьяне не понимали, сдавать государству хлеб, не получая взамен «городских» товаров, не желали. Их следовало чем-то стимулировать, но чем? Как? Начальник Генерального штаба H. Н. Янушкевич в июле 1915 г. признавал: «Сказочные герои и альтруисты – единицы». Он предлагал «купить героев» из крестьян, пообещав им прирезать земли после войны. Совет министров отверг это предложение как невыполнимое. Государство неуклонно двигалось к реквизициям «излишков» продовольствия у его производителей.

Вместо качественного обновления экономики многократно возрастал выпуск старых видов вооружений – винтовок, пулеметов. О массовом производстве тяжелых артиллерийских орудий и, тем более, самолетов и танков, казалось, никто не помышлял. Тем не менее, к концу 1916 года в верхах появилось убеждение, что Россия может вести наступательную войну. Печальная сторона брусиловского прорыва, в результате которого русская армия понесла громадные потери (с начала наступления до конца 1916 года 262 764 человек только убитыми против 73 916 у неприятеля), не принимались во внимание. О том, что империи предпочтительнее обороняться, ибо она лишена новейших видов вооружений, не хотели думать. В тогдашней России верхи не задумывались ни о цене победы, ни, тем более, о человеческой цене прогресса в целом. Между тем, независимо от «объективных» обстоятельств и статистических данных, следовало бы учитывать, что к 1917 году народ устал от тягот войны и окончательно разуверился во власти. Ее организационные провалы пришлось смывать кровью.

При ближайшем рассмотрении оказывается, что главная причина «нездоровья» российской экономики – в ее внутренней несбалансированности и слабости инфраструктуры. При этом в тотальной войне народ оказался отрезан от творческого участия в обновлении хозяйственной жизни страны. Более того, всякие «новшества» власти стали воспоминаться в низах подозрительно. При существующем уровне управленческой «расслабленности» участие России в мировом конфликте становилось для нее губительным.