Array Сборник статей - Неизвестная война. Правда о Первой мировой. Часть 1

Что касается потерь противника, то можно сказать определенно – победа германцам досталась отнюдь не «малой кровью».

Официальная цифра Германского штаба в 13 тысяч потерь, судя по неоднократным случаям их занижения, не могут вызывать никакого доверия. Богданович приводит следующие данные германских потерь: «против 2-й пех. дивизии и лейб-гвардии Кексгольмского полка – 6000, против 13-го армейского корпуса – 17000, 16/29,17/30 и 18/31 августа – 10000; всего против центральной группы русских корпусов – около 34000 человек». Все это говорит о том, что результаты сражения под Танненбергом весьма сильно преувеличены в германской литературе.

Да, несомненно, 2-я армия потерпела серьезное поражение и отступила на российскую территорию с тяжелыми потерями, лишившись примерно от 45 до 50 % своего состава. Потери 2-й армии были велики, но с каких пор потеря 50 % армии является признаком ее «полного уничтожения»? Поэтому ни о каком уничтожении 2-й армии не может быть и речи. Доказательство? Уже через неделю после Танненберга 2-я армия под руководством Шейдемана быстро восстановила свои силы и вела активные боевые действия, чего разумеется никак нельзя было бы сделать с «полностью уничтоженной» армией. В действительности это поражение быстро затмила грандиозная победа в гораздо более крупном сражении в Галиции, где было взято в плен свыше 100000 австрийцев. Разумеется, никакой агонии и разложения русской армии после Танненберга не последовало. Это было поражение на отдельном, частном театре войны и потому не могло иметь таких катастрофических последствий, какие ему приписывают.

В Первой Мировой войне были примеры гораздо более тяжелых поражений, к примеру в катастрофе при Капоретто осенью 1917 года итальянская армия потеряло гораздо больше солдат и артиллерии (3152 орудия из 7138), при этом она, опираясь на техническую помощь союзников, успешно держалась до конца войны. Думаю, нельзя согласиться и с историком Керсновским, который полагает, что это поражение «наложило отпечаток подавленности, растерянности, уныния заранее побежденных…» [168]. Русская армия быстро отошла от этого психологического удара и смогла взять реванш в Варшавско-Ивангородском и Лодзинском сражениях, которые по своим масштабам значительно превосходили Танненберг. В то время как германскому командованию больше никогда не удастся в течении всей войны повторить успех по окружению таких сил русской армии как в Восточной Пруссии в 1914 года.

Но почему в таком случае именно победа в Восточной Пруссии была так сильно раздута немецкой пропагандой? Думаю, потому, что эта частная тактическая победа на отдельном участке фронта обернулась, как уже было сказано, громадным стратегическим поражением Германии, повлиявшим на весь ход Первой Мировой войны. Спасение Франции от разгрома в 14-м произошло именно благодаря русскому вторжению в Восточную Пруссию. Впоследствии как немцы, так и наши бывшие союзники попытались исказить, затушевать и оспорить этот факт. Союзникам по Антанте хотелось показать себя самостоятельными творцами победы на Марне, без причастности России. Сегодя и в России находятся псевдоисторики, которые заявляют, что наступление русских армий в 1914 г. в Восточной Пруссии никак не повлияло на победу на Марне. Все они пытаются не вспоминать крайне неудобные слова маршала Фоша, командующего 9-й французской армией, решившей исход битвы на Марне: «…Мы не можем забыть о наших союзниках на Восточном фронте, о русской армии, которая своим активным вмешательством отвлекла на себя значительную часть сил противника и тем позволила нам одержать победу на Марне» [169].

Богданович высказал мнение, что Первая Мировая война была выиграна уже осенью 1914 года в Восточной Пруссии союзниками только исключительно благодаря этой операции: «… Неудача же немцев на Марне предрешила их конечное поражение. Все, что немцы ни делали после Марны, все их блестящие тактические успехи на всех театрах войны, все нечеловеческое напряжение, которое проявил немецкий народ, и его достойный подражания героизм – все это было лишь мощными, но мало действенными ударами. Для немцев каждый месяц, каждая неделя была на счету, для союзников каждый лишний год был нарастанием новых сил. У первых все расчеты были на молниеносную войну, у вторых – все надежды на измор противника. И в деле переключения войны с молниеносной на затяжную, решающую роль сыграл русский удар по восточной Пруссии» [170].

Танненберг должен был также завуалировать крушение всех надежд Германии на молниеносную победу. В дальнейшем этот миф стал обрастать новыми легендами, где одни факты замалчивались, другие неумеренно приукрашивались, рождались невероятные вымыслы о сверх способностях немецких генералов и о том, как они при помощи гениального маневра утопили и истребили десятки тысяч русских солдат в болотах Восточной Пруссии. Затем добавлялись новые фантазии о том, как 2-я армия была окружена и уничтожена одним лишь немецким ополчением.