В Стрелецкий - Мракобесие

* * *

Прошел всего день после того, как я передал Коржакову "сводки" телефонных переговоров. Вдруг под вечер звонок - на проводе мой шеф: - Валерий Андреевич, медлить нельзя. Давай встречаться прямо сейчас. Я возвращаюсь из "Внуково", по дороге тебя подхвачу. Ровно в 22.00 "Волга" с затемненными стеклами притормозила у гостиницы "Мир". Рядом с Коржаковым сидел Барсуков. Минут через 15 мы уже входили в здание президентского клуба на Воробьевых горах. Все то время, пока Барсуков читал справки и "сводки", лицо его не выражало никаких эмоций. Он методично просматривал бумаги, молча откладывал в сторону уже прочитанное. Терпение Михаила Ивановича лопнуло лишь когда, когда он дошел до эпизода с выцыганенным у Янчева пылесосом. - Как! - неожиданно вскричал Барсуков. - И пылесос тоже! Крохобор! Сволочь! А я-то думаю, откуда у него доллары! Представляешь, - обратился он к Коржакову, - играли мы тут как-то в биллиард, вдруг Ильюшенко говорит: давайте делать ставки по пятьдесят долларов. Я ему: покажи, - он из кармана моментально достал купюру. - Что будем делать, Миша? - спросил А. В. - Надо к шефу идти... - А чего к нему ходить? Помнишь, мы с тобой принесли ему материалы по тому делу (Михаил Иванович, видимо, умышленно не стал уточнять в моем присутствии, по какой причине они были у президента. Осторожность - основное качество Барсукова. - В. С.), он почитал, взял со столика какой-то сувенир, повертел в руках и вышел. И всё.. - Но и так оставлять тоже нельзя. Барсуков несколько минут помолчал, потом произнес: - Ну, ладно. Давай пойдем... В очередной раз... Этот исторический диалог, во многом определивший дальнейшую арестантскую судьбу Ильюшенко, состоялся в феврале 95-го. И. о. генерального же был отправлен в отставку только в октябре того же года. Без малого девять месяцев потребовалось для того, чтобы уволить окончательно зарвавшегося и. о. Со слов Коржакова я знаю, что к президенту они с Барсуковым идти не захотели. Опасались, что Ельцин, как обычно, положит все материалы под сукно и не тронет своего любимца. Для начала решили поговорить с самим Ильюшенко. Шеф пригласил к себе "законника". Без обиняков сказал: - На тебя есть определенные компрометирующие материалы. Мой добрый совет: пиши заявление "по собственному". Не уйдешь - все покажем президенту. Тебе же хуже будет... Ильюшенко пригорюнился и промямлил: - Я подумаю... Думал он очень долго... Одновременно московское управление ФСБ активизировало свою работу по "Балкару". Янчев заволновался. Позвонил Ильюшенко: - На меня наезжают. Помоги! - Кто посмел? - Какой-то опер. И. о. рассвирепел: - Да я этого опера сгною! Стал требовать у руководства ФСБ материалы, касающиеся Янчева. - Пусть его пошлют куда подальше. Это противозаконно, - отрезал Коржаков, узнав о телодвижениях Ильюшенко. И вновь пригласил и. о. на беседу: - Как же так, Алексей Николаич? Ты ведь обещал подумать о заявлении, а вместо этого требуешь документы по своему другу Янчеву. Неожиданное направление приняли твои мысли. В ответ Ильюшенко завел старую песню коррупционеров всех времен и народов: - Александр Васильевич, зачем раздувать? Ни к чему. Давайте, все нормально решим. По-людски... - Так ты будешь заявление писать? И. о. поерзал на стуле и, не глядя шефу в глаза, выпалил: - Мне президент верит. Я буду работать, пока он мне лично не прикажет уйти! Стало понятно: малой кровью развенчать и. о. генерального не получится. Он не оставил себе выхода и вынудил нас действовать иначе. Вскоре следственное отделение УФСБ по Камчатской области возбудило уголовное дело по факту нарушения "Балкаром" таможенных правил. Материалы по Янчеву - Ильюшенко из оперативных превратились в следственные. Захватив толстую папку взрывоопасных бумаг, Коржаков с Барсуковым пошли на прием к президенту. Ельцин, на удивление, отреагировал очень спокойно. Только поинтересовался: - А кандидат на место генерального есть? - Пока нет, - честно ответил мой шеф. - Ищите... Коржаков вызвал меня: - Ты ведь работал с прокурорскими? Подумай, кого мы можем предложить взамен Ильюшенко. Но только смотри чтобы был абсолютно "чистым". - Такая кандидатура есть. Коржаков удивился... Внимательно посмотрел мне в лицо. - Пономарев Геннадий Семенович, бывший прокурор Москвы. - Так его же сняли! (В марте 95-го Ильюшенко своим распоряжением уволил Пономарева. Произошло это после того, как Ельцин, возмущенный убийством Листьева, вскричал: надо освобождать прокурора города.) - Это большая кадровая ошибка. И я и мой зам. знаем Геннадия Семеновича как исключительно честного, принципиального человека. Коржаков задумался: - Ты представляешь себе, как это будет выглядеть? Только что сняли. И тут же - повышение? - Ну и что. Наоборот, президенту это только в плюс. Да, он снял Пономарева, но потом разобрался и исправил свою ошибку... - Сверхавантюрный план... Но... В общем, поговори сперва с Пономаревым - он же наверняка обижен... Геннадий Семенович действительно был обижен на президента, и не без оснований: сняли его совершенно незаслуженно. Я несколько раз встречался с Пономаревым, уговаривал его вернуться. Все напрасно. Он был непреклонен. Даже от предложения стать заместителем генерального Геннадий Семенович отказался: - Я отлично представляю себе нравы, которые царят в Кремле. Карманным прокурором я никогда не был и стать уже не смогу. А другой там не нужен... Единственное, что он сделал, порекомендовал другого. - В нашей системе трудно найти подходящего человека, грустно сказал Пономарев, - Но за одного человека я могу поручиться - это Юрий Ильич Скуратов, директор НИИ проблем укрепления законности и правопорядка генпрокуратуры. Кстати, член коллегии ГП. В тот момент Скуратов был в отпуске, в Чите. Однако Пономарев его нашел, осторожно навел мосты. Юрий Ильич, в принципе, дал согласие. В конце весны Скуратов пришел к Коржакову. Нам обоим кандидат понравился. Приятный в общении человек, настоящий интеллигент. - Вы можете представить нам свою концепцию деятельности генпрокуратуры? - спросил у него Александр Васильевич. Скуратов кивнул головой. Концепция, изложенная на двух страницах, была готова уже на другой день. Юрий Ильич отдал мне ее у проходной "Белого дома"...