Положительной стороной работы со специалистами по реабилитации было то, что мы могли восстановить организм, при этом получив представление о том, какие физиологические изменения ждут нас в старости. Первые несколько месяцев после возвращения астронавты по сути играют роль больших лабораторных крыс.
Мы даже бегаем по лабиринтам в некотором роде. Ученые хотят получить больше знаний о последствиях длительного пребывания в космосе, поэтому просят нас вместе с новыми тестами проходить повторно и те испытания, которым мы подвергались в первую ночь в карантине. Один из тестов, например, напоминает детскую игру в классики: на полу растягивается длинная веревочная лестница, и я должен проскакать на одной ноге все ее длину. При этом сложность прыжков меняется, начиная с тех, что можно увидеть на детской площадке, и заканчивая номерами из фильмов вроде «Лихорадки субботнего вечера». Еще приходилось бегать на время. Нужно было добежать до метки, обежать ее, вернуться обратно. Все эти испытания я проходил и во время предполетной подготовки, поэтому мои новые результаты можно было сравнить с полученными тогда. Неудивительно, что в первые несколько недель после приземления мои быстрота и время реакции оказались заметно ниже, чем перед полетом.
Были и более сложные испытания. Чтобы определить, как на мою работоспособность влияют суточные ритмы, ко лбу и затылку прикрепили две пластиковые штуки, похожие на болты, а на запястье надели браслет, с помощью которого контролировали параметры жизнедеятельности. Мне пришлось как-то вечером выйти за бургером в этом костюме Франкенштейна. Для проверки координации движений и чувства равновесия меня сначала обмотали датчиками и туго связали ремнями, а потом попросили встать на небольшую платформу и смотреть на изображение горизонта. Ученые заставили меня наклонять голову вперед и назад, пока они передвигали «горизонт» или платформу, на которой я стоял. Их интересовало, потеряю ли я вследствие этих действий равновесие. Или свой обед. (А я был весьма близок к этому.)
Между тестами, обсуждениями и интервью для СМИ у меня оставалось очень мало свободного времени. Я испытывал чувства отстраненности и одиночества. Я вернулся на Землю, но все еще не вернулся к моей обычной земной жизни. Весь первый месяц большую часть времени я проводил в центре Джонсона, даже по выходным. Хелен собирала мне обед, состоящий исключительно из здоровой еды, привозила и забирала меня, пока, спустя три недели, мой врач не разрешил мне самому сесть за руль.
Намного больше времени потребовалось, чтобы вернуться к обычному режиму физических тренировок. Я проводил по два часа в день со специалистами по реабилитации, которые помогали мне снова начать упражняться на тренажерах вроде беговой дорожки: я надевал пару резиновых шорт, которые превращались в большой резиновый шар — надувая этот шар, можно было уменьшать вес, который моим ногам приходилось нести во время бега. Я начал примерно с 60 % собственного веса, что соответствует силе, с которой специальные ремни тянут тело вниз на тренажере на орбите.
Через два месяца, когда я окончательно пришел в форму для бега на улице, мои ноги наливались тяжестью и еле двигались, и я чувствовал, как подпрыгивают мои внутренности, когда неуклюже и тяжело бежал. Реакция моей сердечно-сосудистой системы тоже была неутешительной: кровеносная система все еще не справлялась с прокачкой крови к внутренностям и голове, поддерживая нормальный уровень кровеносного давления преимущественно в ногах. Я понял, что в ближайшие полгода я просто не смогу делать то, что требует резкой нагрузки на сердечно-сосудистую систему, например, кататься на водных лыжах или заниматься командными видами спорта. Кроме всего прочего, мои кости также не выдерживали нагрузок. После возвращения с МКС один астронавт в результате безобидного падения сломал бедро. Мне бы не хотелось пополнять статистику подобных травм.
* * *
Примерно через три недели после приземления мы с Томом отправились в Звездный городок на традиционный брифинг и праздничные мероприятия, устраиваемые российской стороной. Для Тома это был последний этап его многолетнего путешествия, каким была экспедиция МКС-34/35. Для меня же эта поездка стала завершающим этапом моей 21-летней карьеры астронавта. За несколько месяцев до поездки я известил ККА, что я увольняюсь, и вскоре появилось публичное заявление об этом.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу