Станислав Белковский - «Империя Кремль». Крепость или крепостная система?

Есть всякие теории, которые объясняют войну рационально. Дескать, люди берутся за оружие, чтобы переделить какие-нибудь территории, ресурсы, сферы влияния и т. п. И не жалко этим людям жизни своей ради ресурсов, которые им после смерти уже никогда не достанутся.

Такие теории имеют право на существование. Как и другие, согласно которым война – просто одно большое благо. Потому что значительную часть человечества куда проще убить, нежели прокормить. Вот почему и возникают периодические войны – с целью оптимизировать численность нашего прожорливого биологического вида. И, кстати, совсем не случайно Европа, которая после 1945-го зареклась устраивать большую войну на своей территории, отличается такой умеренной рождаемостью. Чем меньше людей родится – тем меньше их (нас) придется, в крайнем случае, убивать.

Но есть и другой комплекс теорий. Объясняющий, почему таки война – естественное состояние человека. Существа, стремящегося к войне и порождающего ее постоянно, несмотря на все прекраснодушные аргументы о вреде массовых убийств.

Здесь надо привести сразу несколько соображений.

Во-первых, война придает человеческой жизни абсолютный, целостный смысл. Вот живешь ты себе, тянешь лямку, встаешь по будильнику, смотришь телевизор, забираешь детей из вечного сада, снова ложишься спать, уже под рюмку водки. Эта реальность, в которой один день не отличается от другого, бессмысленна. Твоя жизнь в ней не отличается от любой другой. Ты принужден постоянно думать, почему существуешь ты – маленький обыватель, не совершивший подвигов и не стяжавший славы. Совсем иное – война. Здесь ты совершаешь подвиг каждый день, даже если сам не пребываешь на фронте. Выжил – уже подвиг. И всегда можно будет рассказать потомкам, что ты прошел войну. Круто.

«Я хожу, чтобы, с этою книгой побыв, из квартирного мирка шел опять на плечах пулеметной пальбы, как штыком, строкой просверкав».

Во-вторых, война приносит человеку столь необходимую людской голове ясность. В мирной жизни полно всяких нюансов и полутонов. То ли сосед хороший человек, то ли плохой – в общем, прямых формальных и логических оснований ликвидировать его на первый взгляд нет. Во время войны есть ты – и есть враг. Как и почему он оказался твоим врагом – не важно, этот вопрос подлежит анализу мирной жизни, которая во время войны забывается. Сделал врагу плохо – значит, у тебя все хорошо.

В-третьих, война обесценивает конкуренцию за мирные блага. Чем примиряет человека с его неудовлетворительным бытием. Какая разница, есть ли у тебя / твоего соседа большой дом, если его можно разрушить одним попаданием снаряда, или красивая машина, в мгновение ока превращающаяся в металлолом. Что, в сущности, есть для войны карьера, добытая в мирное время? Фикция и блеф. На войне важно, кто выстрелит первым и максимально точно. А перед лицом пули все регалии, звания и прочие активы мирного времени прочно теряют смысл. «Все слиняло, один голый человек остался», – как говорил персонаж пьесы А. М. Горького «На дне».

В-четвертых, только война обнажает саму ценность физической жизни. В мирное время человек длит ее каждый день, не очень понимая, чего бы ему завтра не умереть – днем раньше, днем позже, не все ли равно. Только на войне важно выжить, потому что иначе нельзя победить врага. А победить его надо обязательно. Чем ближе смерть, тем сильней и явственней работает инстинкт самосохранения.

В-пятых, война позволяет перезагрузить жизнь посредством умолчательного списания грехов. Ну и что, что при мирной жизни ты был пьяницей, вором или даже мелкобытовым убийцей? Ты пошел на войну – и все это исчезло. Ты начал жизнь с нуля. Если погиб – мертвый герой, выжил – живой. Но все равно типа герой. В любом случае, ты имеешь право не спрашивать себя, почему ты так бестолково жил до войны и вместо нее. Это ли не счастье?

В-шестых, война дает острое чувство принадлежности к общности себе подобных. Еще вчера ты ненавидел Сидора Петровича с пятого этажа за то, что его прыщавая дочь слишком громко играет на расстроенном пианино. А сегодня вы вместе идете уничтожать врага, и проклятущие гаммы сливаются в сладостный марш победы. Ты понимаешь, для чего судьба объединила тебя с Сидором Петровичем под одной жизненной крышей. Вы просто ждали войны, чтобы пойти на нее вместе и умереть, если получится, в один день.

В-седьмых, война обостряет все ощущения. Ведь каждое из них может оказаться последним. Один знакомый мне авантюрист всячески пропагандировал идею секс-туризма в места боевых действий – ведь такого оргазма, как под грохот канонады, больше ни при каких обстоятельствах не бывает. Если этот бизнес еще не налажен, скоро, возможно, для него создадутся все достаточные условия.